style="font-size:15px;"> – Как?! Сейчас? – Я был разочарован: немного погодя вечеринка снова оживится. – Разве вы не хотите потанцевать?
Она уставилась на меня. Ее синие глаза смотрели тревожно и пытливо.
– Простите. Я не хотела утаскивать вас. Не беспокойтесь, я возьму такси.
– О чем речь? Если вы действительно хотите уйти, я буду счастлив отвезти вас домой. Я думал, вам тут нравится.
Она повела плечами и улыбнулась:
– Где ваша машина?
– В конце ряда – черный «бьюик».
– Тогда встретимся возле машины.
Она отошла, а когда я попытался последовать за ней, сделала жест, ошибиться в смысле которого было невозможно: она давала понять, что нас не должны видеть вместе.
Отпустив ее, я закурил сигарету. Нежданно-негаданно мы вдруг превратились в двух заговорщиков. Я заметил, что руки у меня дрожат. Выждав пару минут, я вернулся в огромную гостиную, набитую людьми, поискал Луччино, но не увидел его и решил, что поблагодарить можно и утром.
Я вышел из квартиры, спустился вниз и пошел по длинной подъездной аллее.
Она уже сидела в «бьюике».
– Это виа Кавоур.
В этот час движение становится менее интенсивным, и мне понадобилось всего десять минут, чтобы доехать до ее дома. За всю дорогу мы не обменялись ни единым словом.
– Пожалуйста, остановитесь здесь, – попросила она.
Я затормозил, вышел из машины и распахнул дверцу. Она тоже вышла и оглядела безлюдную улицу.
– Подниметесь ко мне? Наверняка у нас найдется о чем поболтать.
Я снова вспомнил, что она дочь моего босса.
– Я бы с удовольствием, но, может, лучше не надо? – ответил я. – Уже поздно. Не хочется никого беспокоить.
– Вы никого не побеспокоите.
Я испытывал некоторую неловкость от того, что иду к ней в такой час. Я все гадал, что бы подумал Шервин Чалмерс, если бы кто-то сообщил ему, будто видел, как я входил в квартиру его дочери в 22.45.
Все мое будущее было в руках Чалмерса. Одно его слово – и моей карьере в газетном деле конец. Баловаться с его дочерью, может статься, так же опасно, как с гремучей змеей. Мы поднялись в автоматическом лифте, никого не встретив в вестибюле, и незаметно вошли в квартиру. Она закрыла дверь и провела меня в большую гостиную, освещенную лампами под абажурами и украшенную вазами с цветами.
Она бросила пелерину на стул и прошла к изящной горке:
– Виски или джин?
– Неужто мы тут одни?
Она повернулась и уставилась на меня:
– Ну да… А это преступление?
Я почувствовал, как у меня вспотели ладони.
– Даже и не скажу. Вам лучше знать.
Она продолжала смотреть на меня, ее брови поползли вверх.
– Значит, вы боитесь моего отца?
– Дело не в том, боюсь ли я вашего отца, – сказал я, досадуя, что она сразу же меня раскусила. – Я не
