Сообщу тебе, если смогу устроиться в охрану деревни.
– Сегодня я выйду на службу. Найдёшь меня на воротах.
Я вспомнила о небольшой деревянной башне, что возвышалась над стенами, где располагалась смотровая для стражников, и кивнула. А затем вышла из его дома, не говоря больше ни слова.
Деревня только начала просыпаться, потому народу на улице было мало, и я не сразу заметила, как косятся на меня местные жители – для той, что всегда является гостем в небольших поселениях, я стала слишком беспечной…
– Ты видела, откуда она вышла? – шепнули со стороны моего правого плеча.
– Нет, но она свернула с улицы наёмников, – ответили со спины.
– Шлюха?
– Не произноси подобных слов ни про себя, ни вслух! – зашипели с другой стороны небольшой улочки, пока я шла мимо покосившихся, потемневших домов. – Но так и есть – она явно покинула постель одного из тех развратников!
– Откуда ты знаешь, что они развратники?
– Так если спят с женщиной вне брака!
– Она могла занести скверну в наш город!
Я сжала челюсти и прибавила шагу.
Кажется, я наконец поняла, о чём говорил Бажен.
Люди здесь боялись своего пастора намного больше, чем собственных грехов.
– А кто вообще такая? Я её здесь не видел! – заявил почти в голос седой дед, провожавший меня взглядом.
Надо было идти огородами. И почему я не подумала?…
– Охранник у ворот сказал, что охотница и у нас не впервые, – отозвалась девушка почти моего возраста, волосы которой были скрыты под косынкой, как и часть лба.
– Шлюха! – зашипели со всех сторон. – Нужно позвать пастыря! Грешники нам в деревне не нужны!
Я остановилась и развернулась к небольшой толпе, образовавшейся за моей спиной.
– Я могу снять с себя всю одежду, и вы увидите – на моём теле нет скверны, – громко сказала им, про себя подумав, что гловы с рук не сниму. Ни в каком случае.
Лишиться одежды и выставить себя обнаженной напоказ – не так страшно, как снять с рук кожаные перчатки без пальцев.
– Этого не потребуется, если ты сможешь объяснить, зачем пришла в мой город, – раздался звонкий тенорок со стороны новоприбывших на зрелище людей.
Я развернулась к местному пастору.
– В Твой город? – равнодушно переспросила я. – С каких пор деревни стали переименовываться в города? – Я склонила голову, разглядывая худощавого мужчину в пасторской рясе в пол, волосы которого были настолько светлыми, что невероятно контрастировали с чёрным одеянием. – И с каких пор деревни стали принадлежать пастырям?
– Совсем с недавних, – мягко улыбнулся светловолосый.
А его голос и впрямь высок. Почти женский. Как убого.
– Я пришла в Десятку, чтобы купить себе вещей потеплее, – всё так же спокойно ответила ему. – И, возможно, устроиться наёмницей на зиму.
– А с чего ты, Божье
