у Астрид бедра ладные, даст мне много сыновей.
Он осторожно вывалил груду теплых внутренностей на снег. Затем передал спутнице сердце, почки и печень. Девушка тут же сложила их в наполненный солью промасленный мешок.
– Рок, не надо, – на этот раз жестче повторила она. Ох, Разящий, хоть бы до тугодума дошло закрыть рот. – Не вынуждай меня… приказывать.
– Мы должны были привести помощь. Я должен был, – угрюмо пробасил он. – Должен был зажечь треклятый огонь.
– Ты должен был позаботиться обо мне, и ты это сделал. И сделай милость – поменьше об этом думай.
Рок срезал несколько добрых ломтей мяса с филейной части оленя и вдоль позвоночника, рассовал их по двум мешкам, затем взвалил их на спину. Вот и все, можно выступать. Следовало еще добраться до лошадей, оставленных в густом пролеске примерно в получасе ходьбы отсюда.
Солнце перекатилось за полдень, и Хани хотелось верить, что Разящий не пошлет им наперерез метель, вьюгу или какую другую из своих каверз.
– Прости, эрель, – поглядывая на нее сверху вниз со своего огромного мерина, попросил Рок. – Тяжко мне, а тебе и того хуже.
– Я стараюсь не вспоминать. Так легче.
– А у меня башка бестолковая, сама думает, я ей не указ. – Он с виноватым видом поскреб бритый затылок. – Негодный тебе кетельгард достался, эрель.
– Прекрати так меня звать. Сколько раз уж говорила. – Видя его потупленный в загривок лошади взгляд, мысленно отвесила себе крепкую затрещину. – Прости. Давай просто забудем обо всем, хорошо? Хотя бы пока не будем в безопасности.
Какое-то время они ехали молча. Хобы[3] мерно вышагивали в глубоком снегу, хвостами заметая следы. Хани поглядывала на руки, не в силах избавиться от навязчивого запаха смерти. Она усердно вымыла ладони в снегу, проверила, чтобы на коже и одежде не осталось ни капли крови, но близкое присутствие смерти продолжало ее преследовать.
Лес остался далеко за спиной, превратился в еле различимую серую полоску. Вокруг раскинулась слепящая глаза снежная пустыня.
– Не передумала ехать в Берол? – осторожно спросил Рок, когда они обогнули покрытое прозрачным льдом озеро Крам-да-Гор.
– Нет, – отозвалась она.
Молодой воин угукнул, стараясь хранить бодрый вид, но притворщик из него был скверный.
– Мне не по себе, эрэль… – И тут же осекся под ее строгим взглядом. – Не по себе, Хани. Нельзя тебе к ним. Сама знаешь, что нельзя.
– Знаю. И потому, как только довезешь меня до ворот Берола, будешь освобожден от своих обязанностей. Сможешь ехать, куда душе угодно. Наймешься в дружину к какому-нибудь норену, совершишь подвиг, станешь славным воином и возьмешь в жены первую красотку Кельхейма. А прошлое забудется, как дурной сон.
– За труса меня держишь?
– За друга, – осадила Хани. – Для которого желаю лучшей участи, чем ржавый топор.
– Хватит глупости-то
