они смотрели друг другу в глаза.
Герман повернулся и ушел, оставив дверь распахнутой. Вышел младший сын Ли.
– Привет, мать.
Ли кивнула. И пошла прочь.
– Что приходила-то? – крикнул он ей вслед. Но Ли уже свернула на другой лестничный марш.
О том, что шла к Вальке, вспомнила, лишь когда вышла из подъезда. Обратно подниматься не стала. Сильно хотелось выпить.
– Отдала? – встретил ее вопросом Лешенька.
– Что?
– Тридцатку.
– Кто?
– Валька же, ну!
– …не было ее. Выпить есть?
Оказалось, что свадебную бутылку, как окрестила ее Ли, они уже распили. Ли смутно помнила, как вчера Лешенька по пьяни все пытался разыграть их собственную свадьбу. Уверял ее, что сегодня женится на ней. Дело в том, что жила она с Лешенькой нерасписанная. А зачем? Что они, дети? И фамилия у нее была до сих пор германова, потому что она так и не развелась с ним. Это жутко расстраивало Лешеньку.
Итак, хотелось выпить. Денег, как нарочно, не было.
Ли встала, чтобы уйти. Взяла авоську.
– Ты куда? – второй раз за день всполошился Лешенька.
– За бутылкой. Куда ж еще?
…В этом доме Ли никогда не жила. Но знала его до мелочей. Это был дом ее сестры – Людки Козловской.
За дверью слышались голоса и смех.
«Гуляют», – догадалась Ли.
Людка открыла дверь. Ли вошла. Вся семья была в сборе: муж Людки, Галя с молодым мужем, какие-то женщины, мужчины, которых Ли не знала. Все сидели за столом, но не прервали болтовни с приходом Ли. Они веселились вовсю. Ли, вроде, даже и не заметили. Людка повела сестру в кухню.
– Чего тебе? – Людка ставила чайник, спросила спиной.
– Водки.
Людка исчезла в гостиной. Видимо, пошла снимать бутылку со стола.
Ли разглядывала обои в цветочек, заляпанный шумящий чайник и пейзаж за окном. Она бы с удовольствием разглядела гостей. Люди ей всегда были интереснее, чем пейзажи, но из кухни увидеть их было нельзя.
Явилась Людка с бутылкой. Ли засунула ее в бесстыдно прозрачную авоську. Людка выудила из кошелька тридцать рублей, сунула сестре. Ли, ни слова ни говоря, взяла. «Еще одна бутылка, – подумала она про себя, – Дешевая».
Дома она выложила бутылку и тридцатку.
– А говоришь, Вальки дома не было, – удивленно прокомментировал Лешенька.
– Это Людкины серебренники.
– Лидия! Как ты… Я послезавтра получку принесу. Мне обещали… Обязательно принесу.
Жара стояла уже несколько дней. Проснулась Ли от яркого солнца, бьющего в глаза. Вот и новый день. Третий день ее странствий. Она даже не стала думать, куда поедет сегодня. Просто стала собираться.
Лешенька открыл глаза. Молча следил, как Ли одевается… А делала она это престранно. Сначала одно. Потом другое, третье. Как на свидание. Притом, что платьев
