вам нужны? Остановить меня вам бы не удалось.
– Вы не боги, – еле слышно вымолвил Локк. – Может, сейчас мы и в вашей власти, но один из вас уже попадал к нам в руки.
– Это что, завуалированная угроза? Или вы решили напомнить мне, что стали нечаянными свидетелями того, как Сокольника гордыня сгубила?
– Кстати, а где теперь Сокольник? – спросил Локк.
– В Картене, – со вздохом ответила она. – Как его из Каморра привезли, так он до сих пор в беспамятстве и пребывает.
– Он боль плохо переносит, – сочувственно заметил Жан.
– Вы полагаете, он из-за пыток рассудок потерял?
– Ну не из-за наших же застольных бесед, – сказал Локк.
– Увы, в том, что с ним произошло, виноват он сам. Видите ли, картенские маги обладают способностью отгораживать сознание от страданий плоти. Но делать это надо с превеликой осторожностью, а в спешке легко допустить ошибку.
– Как я рад это слышать! – сказал Локк. – Значит, он попытался отгородиться от боли…
– А вместо этого его рассудок погрузился в марево безумия, исцелить которое мы не в состоянии, – пояснила гостья.
– Великолепно! – хмыкнул Локк. – На самом деле мне плевать, как и почему это произошло. Меня это очень радует. И вообще, желаю вам всем применять эту восхитительную способность исключительно в спешке.
– Вы к нам несправедливы, – вздохнула незнакомка.
– Знаешь, стерва, если б у меня силы остались, я б тебе сердце из груди вырвал и попинал бы, как мячик, – просипел Локк и зашелся кашлем. – Никто из вас иного обращения не заслуживает. Вы убиваете людей из прихоти, а тем, кто вас из-за этого ненавидит, всю жизнь отравляете.
– Вот вы нас презираете, а нет чтоб в зеркало поглядеться…
– Я вас презираю… – начал Локк, пытаясь приподняться на локтях, – за Кало и Галдо, за Клопа, за Наску и за Эзри и за все время… что мы в Тал-Верраре… попусту потратили… – Он затрясся, побагровел и без сил повалился на доски кровати.
– Вы сами воры и убийцы, – сказала гостья. – Вы повсюду сеете смятение и произвол. Вы стали пособниками свержения одного правительства, а краха другого правительства не допустили исключительно из сентиментальных соображений. А теперь возомнили, что совесть у вас чиста… По-вашему, вы имеете право упрекать нас в том, что мы поступаем как вздумается?
– Имеем, – сказал Жан. – И будем. А за Эзри я с вами отдельно посчитаюсь.
– Если бы не наше вмешательство, вы бы с ней не встретились. Или вам бы самим взбрело в голову в мореплаватели податься?
– Это никому из смертных неведомо…
– Ах, значит, мы виноваты только в ваших злосчастьях, а все остальное – воля случая?
– Я…
– Да, мы изредка вмешивались в вашу жизнь, Жан, но вы себе льстите, воображая, что ради вас мы составляли сложные и запутанные схемы. К исходу морской битвы мы не имеем никакого отношения. Да, ваша возлюбленная погибла. Примите
