к своему сэндвичу так и не притронулась. Предупреждаю, в сэндвичи с сыром тут кладут масло. Думаю, даже не настоящее.
– Знаю, – я убираю грустный засохший помидор и излишки масла (или маргарина?) салфеткой.
– С майонезом было бы лучше, – говорит Уиллем.
– Только если с индейкой.
– Нет, сыр с майонезом хорошо сочетается.
– Звучит ужасно.
– Это только если ты ни разу не пробовала правильного майонеза. Я слышал, что в Америке какой-то не тот используют.
Я так хохочу, что из носа чай брызжет.
– Что? – спрашивает Уиллем. – Что такое?
– Правильный майонез, – говорю я в перерыве между приступами удушающего смеха. – Можно подумать, что есть, скажем, майонез, который, как плохая девчонка, распущен и вороват, а есть правильный, который ведет себя чинно и благородно. Моя беда в том, что меня с правильным майонезом не познакомили.
– Совершенно верно, – соглашается он. И тоже начинает смеяться.
И пока мы хохочем, в вагон-ресторан вваливается Мелани – со своими вещами и моим свитером.
– Я едва тебя нашла, – мрачно сообщает она.
– Ты же велела разбудить тебя в Лондоне, – я смотрю в окно. Красивые английские пейзажи сменились уродливыми серыми пригородами.
Когда Мелани видит Уиллема, у нее глаза на лоб лезут.
– Ты, значит, не потонул, – говорит она.
– Нет, – отвечает он ей, глядя на меня. – Не злись на Лулу. Это я виноват. Я ее задержал.
– Лулу?
– Да, это сокращенно от «Луиза». Это мое новое альтер-эго, Мел. – Я смотрю на нее, умоляя взглядом не выдавать меня. Мне нравится быть Лулу. Я еще не готова с ней разотождествиться.
Мелани трет глаза, может, думает, что она еще спит. Потом пожимает плечами и плюхается рядом с Уиллемом.
– Отлично. Будь кем захочешь. А мне бы хотелось себе голову сменить.
– Она еще не привыкла к похмельям, – сообщаю я Уиллему.
– Заткнись, – рявкает подруга.
– А что, ты предпочла бы, чтобы я сказала, что с тобой такое постоянно?
– Какая ты сегодня дерзкая, а.
– Вот, – Уиллем достает из рюкзака белую коробочку и кладет Мелани на ладонь несколько белых шариков. – Положи под язык и рассасывай. Вскоре станет лучше.
– Что это такое? – с подозрением спрашивает она.
– Препарат на травах.
– Это не наркотик? Вдруг я отключусь и ты меня изнасилуешь?
– Ага. Он как раз мечтает, чтобы ты прямо в поезде вырубилась, – говорю я.
Уиллем показывает Мелани этикетку.
– Моя мама – натуропат. Она дает мне это от головы. Не думаю, чтобы она меня насиловала.
– О, мой папа тоже врач, – отвечаю я. – Хотя совершенно не натуропат. Он пульмонолог, работает строго в традиции западной
