style="font-size:15px;"> Она оглянулась и увидела Журавского… в коленопреклоненной позе.
– Простите мне вчерашнее сумасшествие, – скороговоркой произнес он, протягивая ей розы. – Я сделал это под влиянием минутного помрачнения разума, больше это не повторится!
– И долго Вы речь учили? – хмыкнула Евгения, гадая о причинах таких перемен.
– Я вел себя, как идиот, – поспешил добавить Журавский. – Не сердитесь, пожалуйста!
Заметив легкую припухлость его левой щеки, Женя вдруг испытала угрызения совести.
– Ладно уж! Вставай, кающийся грешник!
– Мы снова на «ты»? – обрадовался он и вручил ей букет.
Леднева улыбнулась:
– Только если будешь хорошо себя вести, – поставила она непременное условие. – А теперь мне пора на работу, я не люблю опаздывать.
– Я сегодня никуда не тороплюсь, можно тебя проводить?
Эдуард спросил об этом, не особо надеясь на положительный результат, но она согласилась.
Несколько дней они встречались в подъезде или на улице, перекидываясь словечком о его новой статье или ее учебной программе на следующий год, и разбегались по своим делам. Эдуард искал способ провести с Женей хоть немного свободного времени, но театральный сезон еще не начался, а его приглашения в кино и ресторан она вежливо отклоняла.
– Может быть, позовешь меня в гости? – полюбопытствовал он как-то, прощаясь с ней на лестничной площадке. Почему-то ему очень не хотелось ее отпускать…
– Еще чего! – фыркнула Леднева. – Буйных гостей с меня достаточно!
Журавский хотел было возразить, но сдержался.
– Но ведь где-то тебя можно застать, если не дома?
– Конечно. Например, на работе, – рассмеялась она.
С досады он чуть не хлопнул ладонью по перилам лестницы. Ситуация застопорилась.
Следующая ночь оказалась бессонной. Так и не сумев выбросить мысли о Евгении из головы, Эдуард до утра просчитывал варианты развития событий. Когда звезды потускнели, и стало светать, он понял, что все пути сходятся в одну точку. У задачки было только одно решение, и оно было рискованным.
Утром, появившись в редакции небритым и с синяками под глазами, он изложил коллегам свои соображения и услышал от друзей, что он «законченный псих», «объелся белены» и «губит свою карьеру». Единственный, кто отнесся к решению Журавского с одобрением и энтузиазмом, был главный редактор, да и тот сделал это из корыстных побуждений. Подобный поворот событий на целый год избавлял его от основного конкурента, настырного и талантливого.
– Это может быть даже интересно, – не скрывая довольной улыбки, главный редактор дружески похлопал молодого сотрудника по плечу. – Назовем это, скажем… журналистским экспериментом. А если надоест – возвращайтесь.
