ночь». И все без исключения нервничали.
– Эдуард тиснул статью во вчерашнюю «Комсомолку», – поделился информацией Тимур Фролов, проверяя на прочность свои накладные брови. – Вот они и набежали.
Темный плащ и экзотическая внешность актера как нельзя лучше шли к его роли загадочного и властного волшебного царя Оберона. Его царица фей Титания – Варя Ракитина прижала ладошку ко рту:
– Ой, мамочки! Страшно-то как!
– Ерунда, Варюха! Прорвемся! – Тимур приобнял Титанию и по-хозяйски похлопал ее по бедру. Судя по тому, что действие не вызвало у Вари особых эмоций, оно было из разряда повседневных.
Лиза сплела в замок пальцы рук и, разминая их, хрустнула суставами. Жест был позаимствован у мамы, которая всегда так делала перед итоговыми концертами в музучилище, но вряд ли девушка отдавала себе в этом отчет.
– Волнуешься? – участливо спросил ее Гордеев.
Еще раз заглянув в зал через занавес, Лиза кивнула:
– Еще как! Там народу – уйма!
– А ты не смотри на них! Смотри на меня…
Виктор сжал в кулаках ее застывшие от страха пальцы и уверенно пообещал:
– У нас все получится.
Спектакль и вправду получился. Ученики школы, родители, преподаватели, заинтересованные читатели «Комсомолки» и даже один провинциальный критик театрального искусства, которому из-за объемных размеров понадобилось сразу два места в первом ряду, были захвачены действием с самого начала пьесы.
Диалог Гермии и Лизандра, очень милый в своей искренности, сразу заставил всех сомневаться в том, что это – игра. Было похоже, влюбленные герои просто не заметили, что очутились на сцене и продолжали объясняться друг другу в чувствах, которые без труда читались в их глазах. Признания, мольба, клятвы и вновь признания – и зрители ощутили себя лишними, как будто им пришлось нечаянно подслушать чужую любовь.
Власта Эрастовна, которая перед премьерой чрезвычайно гордилась тем, что их школьная самодеятельность вызвала такой общественный резонанс, была неприятно поражена. Виктор Гордеев, будущий медалист, надежда школы – и сцены столь откровенного содержания! Не про эту ли Гермию он говорил, что «она классная»? Гм, ну это мы еще посмотрим! В молчаливом обещании разобраться в ситуации Власта Эрастовна слегка похлопала по руке сидевшей рядом мамы Виктора, Валентины Гордеевой, которая была явно шокирована происходящим. Но следующий эпизод спектакля вынудил директора школы забыть даже о своем протеже.
Деметрий – Степка Карнаухов вел себя на грани приличия: он гнал прочь Елену, намекая, что та напрасно доверяет ему свою невинность, и клялся бросить ее на съеденье лесным зверям, но Снежана Белянская играла, как профессионал. Заклиная возлюбленного Деметрия уделить ей хоть чуточку внимания, она прижималась к ногам Степки так трепетно и сулила взглядом так много, что вряд ли
