требовала очень большого внимания к себе, к своим привычкам.
Впервые мне пришлось ехать в придворной карете, все это меня очень занимало. Со мной сел адъютант корпуса капитан Олохов. По приезде во дворец меня поставили около двери, из которой должна была выйти великая княгиня, я был в малой дворцовой форме, отличавшейся от обыкновенной камер-пажеской только белым султаном на каске. Камер-фрау вынесла мне мантилью и веер, мантилью я повесил себе на левую руку, как полагалось, взял веер и остался стоять в ожидании выхода.
Дверь отворилась, великая княгиня приветливо ответила на мой поклон, улыбнулась и спросила: «Vous êtes mon nouveau page?»[118] Я ответил: «Oui, Madame, si votre Altesse me permet, j’aurai le bonheur de l’être».[119] «Comment Vous nommes Vous?»[120] – спросила она. Я назвал себя, тогда великая княгиня сказала: «Ah, je Vous contente, on men a déjà parlé de Vous, je connais Votre».[121]
Несмотря на свои годы, великая княгиня была очень величественна и хороша.
Я пошел вслед за великой княгиней в церковь. После обедни присутствовал на приеме двух лиц, после чего великая княгиня подала мне руку и простилась со мной. Вслед за тем подошел ко мне состоявший при великой княгине генерал Киреев и пригласил адъютанта и меня в одну из зал, где было накрыто два прибора для адъютанта и меня. Нас очень хорошо накормили. Затем великая княгиня стала требовать меня к себе во дворец каждое воскресенье. Камер-фрау или камердинер выносили мне мантилью, и я, имея её на левой руке, должен был присутствовать за обедней и во время приема. Благодаря этому, я обязан был каждое воскресенье приезжать в корпус к 10-ти часам утра, одеваться и ехать с адъютантом корпуса в придворной карете в Мраморный дворец. После приема меня всегда приглашали в столовую, где мне с адъютантом подавали завтрак. Первый раз я поехал с удовольствием, для меня это было ново, но потом я радовался, когда наступало воскресенье и меня оставляли в покое. Мне было обидно терять 3–4 часа моего отпуска на такие, в сущности ненужные, церемонии.
День производства в камер-пажи был счастливым для нас днем, мы с радостью расстались с тесаком, надели камер-пажеский мундир с золотым галунным шитьем на задних карманах и офицерскую шпагу.
Вскоре после производства нас повезли в Аничков дворец для представления государю и императрице.
Мы были выстроены в одну шеренгу, на правом фланге фельдфебель Багговут, затем камер-пажи императрицы Стахович и Зуров и затем остальные по росту. Государь поздоровался с нами. Мы ответили по-военному: «Здравия желаем вашему императорскому величеству!» Затем государь поздравил нас с производством в камер-пажи, мы ответили: «Покорнейше благодарим, ваше императорское величество». Государь с императрицей стали обходить нас, директор называл фамилию каждого, императрица подавала руку, которую мы, поклонившись, целовали. Ко многим она обращалась с вопросами, между прочим, когда ей был представлен один из моих товарищей К., то на вопрос императрицы: «Vous avez beaucoup de frères?»,[122] – он ответил: «Un troupeau Syrène!».[123]
«Vous êtes mon nouveau page?» (фр.) – Вы мой новый паж?
«Oui, Madame, si votre Altesse me permet, j’aurai le bonheur de l’être» (фр.) – Да, мадам, если Ваше высочество позволит мне, я буду счастлив им быть.
«Comment Vous nommes Vous?» (фр.) – Как Ваше имя?
«Ah, je Vous contente, on m’en a déjà parlé de Vous, je connais Votre» (фр.) – Ах, я Вам рада, мне уже говорили о Вас, я знаю Вас.
«Vous avez beaucoup de frères?» (фр.) – У Вас много братьев?
«Un troupeau Syrène!» (фр.) – Стадо русалок.
