большее в сто фунтов, и это были лучшие каникулы в ее жизни. Подружки становятся парикмахершами или официантками, а она подрабатывает бэк-вокалом, чтобы скопить денег и обзавестись вот такой ерундовиной, – Флёр кивает на сумку журналистки, – которая стоит, между прочим, восемьсот фунтов. Но в один прекрасный день она понимает, что известные модели, актрисы и поп-звезды получают такие штуки бесплатно, поскольку компаниям важно, чтобы потребитель видел их вещи на знаменитостях. Короче говоря, девушка становится знаменитой. Она выпускает успешный альбом и быстро смекает, что ей срочно нужен стилист, и вот смотрите-ка, она уже вышагивает по подиуму на демонстрации коллекции Диора, хотя она даже не модель. Потом записывает дуэт с самым известным инди-исполнителем в стране. И вот тут-то ей наконец начинают присылать сумки. Начинают возить ее на самолетах первым классом, селят в пятизвездочные люксы. Все отлично, но она понимает, что уже никогда не сможет повторить ту поездку на Ибицу с подружками. И никогда уже не сможет порадоваться тому, что заработала достаточно денег на сумку. Чем больше она зарабатывает, тем меньше приходится платить. Вещи теряют цену. Теряют смысл. Но она вынуждена оставаться знаменитой, потому что хуже той жизни, какую она ведет сейчас, может быть только откат назад в бедность, к рейсовым автобусам, замороженным полуфабрикатам и необходимости самостоятельно записываться к врачу. Но никто не остается знаменитым навсегда. Чаще всего славы хватает года на три, если, конечно, ты не Том Круз.
Августус кладет в чай три, нет, четыре куска сахара. Флёр продолжает:
– И вот в один прекрасный день помощница по ошибке покупает ей авиабилет эконом-класса, и ее не пускают в представительский лаундж аэропорта. Она возмущается и требует исправить ошибку, но ее прогоняют. Она пытается поменять билет, но на этом рейсе не осталось свободных мест. А купить новый билет она сама уже и не умеет. Доходит до того, что она произносит ужасающие слова, над которыми они с мамой когда-то посмеивались: “Да вы знаете, кто я такая?” А они не знают. Ну, то есть знают, но такой – с потекшей тушью – они ей помогать не будут. Тем более что на прошлой неделе в журнале “Грация” опубликовали ту заметку, да вдобавок она прибавила в весе, с тех пор как перестала ездить на гастроли. Она готова убить свою помощницу – убить в буквальном смысле слова, – но вместо этого мечет в нее гневные смс. Сидит в салоне эконом-класса и рыдает: в ближайшие три часа ей предстоит быть обычным человеком. Нет, правда, лучше умереть. Самый унизительный момент наступает, когда она направляется к туалету бизнес-класса, ведь она никогда не пользовалась другим, и стюардесса вежливо, но твердо разворачивает ее и отправляет обратно в эконом.
Флёр делает небольшую паузу и продолжает:
– Вот когда происходит духовное прозрение. Именно в такие моменты ты готов впустить в себя свет.
– Ты так на нее похожа, – говорит Августус, качая головой. – Иногда даже жутковато. Но, пожалуйста, будь осторожна, моя дорогая. Приготовься к тому, что теперь, когда
