с сыром будешь? – спросила она из вежливости.
– Ну… Давай, что ли.
Фёдор сказал это так, как будто ему предложили пюре из лягушек, но в гостях отказываться неудобно.
Янка достала сыр.
– Ты что, не наелся?
– Ну, я так, за компанию. Как вообще дела? – Фёдор надкусил первый бутерброд. – Что было тут у тебя?
– Ну…
Янка задумалась, ковыряя пальцем масло.
– Даже не знаю. Была, конечно, парочка историй, с тех пор как мы не виделись.
– И?
Глаза у Фёдора заблестели, уши растопырились, челюсти задвигались быстрее.
– Ну, ладно, слушай. Я тут… В общем, вляпалась.
Как Янка превратилась в трюмо, она до сих пор не понимает.
Угораздило как-то.
Может, меньше волшебной палочкой махать надо. Вдруг это зараза какая-то волшебная, вроде простуды. Перегулял на улице – чихаешь. Перемахал палочкой – и ты трюмо.
Она даже не знала, как эта штука называется, потом только узнала. Дома у них трюмо не было. Только обычные зеркала. А трюмо – это зеркало и ещё два зеркала по бокам, и они поворачиваются на шарнирах. Внизу – вроде тумбочки с ящичками.
Вот такой ящичек она задумчиво открывала и закрывала. Открывала и закрывала. Пока не поняла, что она открывает и закрывает ящичек, будучи тумбочкой. И зеркалом. Вместе – трюмо. Ну, заорала, конечно, попробовала выскочить из этого… Из той штуки, в которой очудилась. Именно очудилась, а не очутилась.
Вроде только что сидела дома, думала о чём-то своём, о фейском. Например, о том, что жульничать с игровыми автоматами, заставляя их тошниться билетиками, нехорошо. Хлоп – и она уже внутри трюмо. Хотя, даже хлоп не было. Скорее – раз! – и ты внутри.
Янка поёрзала.
Ящики задвигались.
Да нет. Всё гораздо хуже. Она не внутри трюмо. Она сама – трюмо. Была обычной московской малолетней феей, стала предметом мебели. Не новым, кстати. Коричневый лак поцарапан, местами пузырится, амальгама зеркал пошла пятнами. Одно пятно такое большое, что ей приходилось пригибать голову, чтобы посмотреть – что вокруг.
А вокруг какая-то комната. Из своего зеркала она видела двуспальную кровать и шкаф. А створки-то боковые, створки поворачиваются! Янка заскрипела петлями, поворачивая зеркала. Вот окно, сервант, дверь.
Дверь начала открываться.
– А ну, спрячься немедленно! Ты что себе позволяешь!? Что ты там маячишь? Не видишь, хозяйка заходит!
Вот уж чего-чего, а спряталась бы Янка с превеликой радостью, да так, чтобы её никто никогда не нашёл, и без всяких криков. Тем более кричал шкаф. Когда на вас кричит шкаф, хочется спрятаться, даже шкаф кричит: прекратите прятаться немедленно. Янка заметалась по зеркалу. Так по стене мечется солнечный зайчик. Отражаясь от зеркальца, которое держит трясущийся от страха человек.
– Прекрати сейчас же виднеться! – кричал шкаф.
– Чего? – пискнула
