за кого сражаться. – Вы подготовили бумаги? Думаю, подготовили. Давайте. Я подпишу.
– Бумаги, бумаги, бумаги… Вы только и думаете что о бумагах. Впрочем, не стану врать, ибо ложь – это грех, я действительно их подготовил… Вижу, у вас вопрос имеется?
– Вы не боитесь, что я вас потом найду?
Андрей перестал улыбаться и сразу растерял половину фальшивой доброты.
– Я? Нет, не боюсь. Все в руках Божьих. Кроме того, господин Альдов, вам, чтобы отыскать нас, придется приложить немало усилий, а вот нам, чтобы найти вас… – он выразительно замолчал. Понятно. Намекает, что если Егор начнет копать, то Юлька исчезнет во второй раз и навсегда.
– Я понял.
– Великолепно! Я уже говорил, что приятно иметь дело с разумным человеком? Говорил. Ну, повторюсь, невелика беда. Вот бумаги – можете убедиться, все оформлено по закону, не хватает сущего пустяка – вашей подписи.
Альдов бумаги прочел просто по привычке – он всегда читал документы, прежде чем их подписывать. Действительно, все в полном порядке, законно и красиво: один росчерк пера – и ООО «Агидель» переходит в собственность ОАО «Корсунь-инвест», еще один – и благотворительное общество «Роза милосердия» получает в дар трехкомнатную квартиру в Санкт-Петербурге, двухкомнатную в Екатеринбурге и пятикомнатную в Москве. Они действительно хотели все.
– Что ж вы, Егор Мстиславович, никак передумали?
– Нет. – Альдов подписал бумаги той самой ручкой, которой подписал и самый первый серьезный контракт. Десять лет прошло. Или одиннадцать, а он все таскает ее с собой. Подумав, Егор положил ручку на бумаги – пускай действительно будет все.
Ведьма
Сентябрь
– Город – суть вместилище пороков. – Андрей смотрел в окно.
Я знала, что там, за грязным стеклом, живет своей собственной жизнью город, шумный, своевольный и жестокий, похожий на стареющую куртизанку, которая с помощью белил, румян и искусственного полумрака пытается обмануть время.
Теперь мы встречались у меня. Андрей, надо отдать ему должное, словно не замечал, что с квартирой что-то не так. Он вытаскивал меня из могилы потихоньку, день за днем, час за часом, он говорил о Боге, о людях, о грехах и Царстве Покоя, где меня ждут. Постепенно я не только привыкла к его постоянному присутствию, но уже и не могла обходиться без этих бесед.
– Даже доныне терпим голод, и жажду, и наготу, и побои, и скитаемся, и трудимся, работая своими руками[3]. Придет время, и каждому из нас Господь задаст один-единственный вопрос: «А что ты сделал, чтобы заслужить Царствие мое?» Вот, Анастасия, что ты сделала, дабы заслужить милость небес?
Молчу.
– Сейчас ты думаешь, что Господь не сделал ничего такого, за что ты должна быть ему благодарна. Я прав?
Конечно, он прав. Каким-то непостижимым образом Андрей читал мои мысли. Значит, я должна любить Бога, а Он, извечный и всемогущий, разве Он меня любит?
– Подобные
Новый Завет. Первое послание к коринфянам, 4—11,12.
