Бронетранспортер не мой, я не могу распоряжаться… Кстати, тебя скоро наверняка на операцию вызовут – ребята тяжелые.
– Опять на полчаса, – вздохнула Ольга, высвободилась из объятий и села.
– Ну, я же военный человек, зависимый, – пустился в объяснения Васильев.
– Не нравится мне такая система. Это смахивает на встречу в борделе.
– Ну, что ты болтаешь? – Женька присел на корточки возле Феликсовны и обнял ее бедра. Помолчал немного, потом вскинул голову. – Знаешь, давай завтра я возьму «броник», и мы с тобой помотаемся по городу. Покажу тебе интересные места… Потом кто-нибудь из взводных забросит нас сюда к вечеру, а утром меня заберет. А?
– Завтра много операций.
– Тогда послезавтра, – с надеждой смотрел Женька.
– Слушай, – Ольга направила на Васильева требовательный взгляд, – зачем тебе вообще такая мужеподобная баба, как я? Тебе же со мной непросто? Службе мешаю, наверное…
– Во-первых, – замялся Васильев, – мне с тобой просто интересно. Во-вторых, ничему ты не мешаешь. В-третьих, ты не мужеподобная, ты мне очень нравишься… Так что? Послезавтра уходим в загул?
– Уходим, – кивнула Ольга и спрятала руки в карманы халата.
Васильев глядел через видоискатель фотоаппарата на Ольгу, пытаясь захватить в рамку скелет разбитого дома на заднем плане. Верх здания – острые, почерневшие зубья каркаса – не помещался в кадр. А Васильеву хотелось запечатлеть подругу на фоне мертвого дома. Это была экзотика.
– Оля! – крикнул он. – Ты не могла бы отойти чуть дальше? Поднимись вон на кучу! – И Женя показал рукой на груду битого кирпича.
Ольга повернулась и стала подниматься, осторожно ступая по камням, чтобы не подвернуть ногу. Васильев глядел на нее сквозь фотоаппарат и командовал:
– Еще чуть выше!
Ольга сделала пару шагов, придавила ногой противопехотную мину, и эта мина лопнула, срезав Ольге стопу.
– Ой, бля! – выдохнул Васильев, обсыпанный кирпичным крошевом, и уронил фотоаппарат на грудь.
Ольга лежала на дымящемся от взрыва холме и с недоумением глядела в высокое небо. Джинсы ее, посеченные осколками, намокали красным человеческим соком.
На утреннем разводе командир полка говорил о развале дисциплины, о том, что боевая обстановка действует на многих расслабляюще, что некоторые офицеры думают, мол, война спишет все их грехи.
– Ничего никому война не спишет! – кричал он со злыми глазами, грозя строю пальцем. – В том числе и капитану Васильеву, – командир зыркнул на Женьку, – который, захватив с собой госпитальных блядей, поехал кататься и напоролся на мину. Сделал бабу калекой!..
Васильев побледнел и выпалил:
– Выбирайте выражения, товарищ подполковник! Я не блядь вез, а свою будущую жену!
Командир внимательно посмотрел на Женьку, демонстративно глубоко вздохнул и приказал:
– Капитан
