style="font-size:15px;"> – Пойдем, расскажешь, что к чему, – продолжал пеленать волчью волю Марчук.
Но Валериан еще стоял на ногах и не падал.
– Я еду расстреливать Хафизова! – попытался вырваться из незримых объятий замполита Валериан.
– А я тебе что – запрещаю? – по-стариковски буркнул Марчук, подталкивая закачавшегося Волка. Кинув взгляд куда-то в сторону, заторопил: – Пойдем-пойдем, а то здесь командир полка с комбатом шмон наводят – комиссию из Вюнсдорфа ждут. Увидят тебя с пушкой – по мозгам получишь… Пойдем, я тебе про Хафизова по секрету одну вещь скажу.
Волк сдался. Военная косточка дала вибрацию. Он вспомнил про комполка и комиссию. Замполит не врал. Именно из-за внезапного приезда высших офицеров из Вюнсдорфа, из штаба Группы советских войск в Германии, Волка и послали с машиной в военный городок, чтобы он привез оставленное полку за ненадобностью снаряжение – перед комиссией учебно-материальная база должна быть в полном комплекте. «Лучше бы его не посылали», – подумал замполит.
– Пойдем от греха подальше, – потянул Марчук ослабевшего Волка. И Волк ступил за ним.
– Сынок, крикни там, чтоб в палатке, где ленкомната размещается, чаю организовали, – оглянувшись, озадачил замполит дневального солдата-татарина, свежезамороженного невольно услышанным разговором двух офицеров.
Крепкосшитый Волк с автоматом в бледной руке побрел на кривых ногах за Марчуком. Федор Степанович Марчук нес свое грузное тело, шумно дыша и нащупывая в кармане снотворное, без которого все чаще не мог совладать с предпенсионной бессонницей.
– Расстрелять Хафизова есть за что, – бормотал он, чувствуя спиной бредущего позади Волка.
Федор Степанович, отец двух дочерей, «двух дылд толстоногих» (старшую летом еле впихнул в пединститут в Краснодаре), не одобрял скотскую страсть Хафизова к женщинам. Марчук, конечно, не был святым и пару раз сам изменил своей худой суетливой жене – воспитательнице детсада, все силы отдающей дочерям-лентяйкам. Случались у Марчука измены, когда он отбывал на курорт лечить больную печень. Что было, то было… Однако грешил хоть и без взаимных обязательств со своими избранницами и серьезных намерений – а все же с частичной растратой душевной энергии и сердечным трепетом. С легким раскаянием впоследствии. Хафизов же, считал Марчук, – чистой воды кобель, у него души нет. Не дай бог, переживал Марчук, младшая дочка под Хафизова попадет. У нее одна любовь сейчас в голове. А Фарид – мужик красивый, спортсмен. К тому же этот чертов теннис! Жена дочку заставила жир в спортзале сгонять. А Хафизов там катает шарик по столу регулярно. То ли тоже фигуру сохраняет, то ли в каждодневных маленьких победах нуждается…
Знал Марчук и о других увлечениях Фарида из-за соседства рабочих кабинетов. Построенная еще при кайзере старая казарма за десятилетия «советского военного присутствия» множество раз переделывалась: в ней ломали стены, замуровывали окна, перегораживали коридоры – в зависимости от специфики расквартированной
