будёт с золотишком,а старатель будёт с трудоднем!»
Говорит: «Не хочу отпираться,
что поехал сюда за рублем…»
Говорит: «Если чуть постараться,
то вернуться могу королем!»
Написал, что становится злее.
«Друг, – он пишет, – запомни одно:
золотишко всегда тяжелее
и всегда оседает на дно.
Тонет золото – хоть с топорищем.
Что ж ты скис, захандрил и поник?
Не боись: если тонешь, дружище,
значит есть и в тебе золотник!»
Пишет он второпях, без запинки:
«Если грязь и песок над тобой —
знай: то жизнь золотые песчинки
отмывает живящей водой…»
Он ругает меня: «Что ж не пишешь?!
Знаю – тонешь и знаю – хандра, —
все же золото – золото, слышишь! —
люди бережно снимут с ковра…»
Друг стоит на насосе и метко
отбивает от золота муть.
Я письмо проглотил, как таблетку,
и теперь не боюсь утонуть!
Становлюсь я упрямей, прямее —
пусть бежит по колоде вода…
У старателей – всё лотерея,
но старатели будут всегда!
Но это я услышу по возращении в Москву. А тогда, после письма Нины Максимовны и моего ответа, через три недели я получил еще одно письмо от нее. Она писала, что «1-го апреля приехала Марина. Он был с ней 2 недели. Все было в абсолютном порядке. Она уехала 16-го, и в тот же день добровольно, сам Володя лег в больницу, но простую городскую, в нервное отделение, положил его один известный невропатолог. Я у него была в воскресенье 20-го апреля. У него прекрасные условия, он один в палате, принимает все назначения врачей, он послушный и, как он говорит мне, в последнее время решил избавиться раз и навсегда от этого недуга, не знаю, справится ли он с собой. Выглядит он хорошо, отрастил рыжие усы, вид здоровый. Говорят врачи, что у него в катастрофическом состоянии нервная система, а остальное все нормально».
Восьмого мая в Доме кино премьера Марининого фильма. Она должна была приехать.
«Володя, – продолжала Нина Максимовна, должен к этому времени выйти, но может быть и раньше, только слышала, что на май его не отпустят.
Я немного успокоилась и месяц отдыхала от этого дела, зная, что он в хорошем состоянии. ‹…›
Отца пугает связь Володи с Мариной на этот счет, а я в этом не вижу ничего дурного, но только все это нереально и мучительно для них обоих (имею в виду Володю и Марину). Для меня важно одно! Когда он с ней – он великолепен: веселый, трезвый, добрый, деловой. Сейчас в больнице он много пишет песен и еще чего-то. ‹…›
Ну всё, Гарик. Желаю тебе здоровья и успеха в твоей тайге.
Это письмо я получил в старательской артели, Нина Максимовна знала, что я на Чукотке мою золото, просто перепутала тундру с тайгой…
А вскоре пришла весточка и от Володи. Он писал:
«Ну а мне плевать,
Я
