style="font-size:15px;"> А в Москве, после возвращения, мне пришлось уже браться за устройство своих дел. Володя, как и обещал, мне помогал. На наших, как он их называл, «модных поэтов» мы особо не полагались, и Володя обратился за помощью к Давиду (или, как все его называли, к Дезику) Самойлову. Позвонил, Дезик сказал «приезжайте». Жил он под Москвой, если не ошибаюсь, в Загорянке. Приехали. У Дезика в тот день в гостях был еще и Рафик Клейнер, бывший артист Таганки, но ушедший в филармонию, где сделал себе несколько поэтических программ и концертировал с ними по стране. В этот день, до нашего с Володей приезда, они что-то с Самойловым обсуждали – готовили новую программу по стихам Дезика.
Познакомились. Поговорили. Немного выпили. Почитали стихи (я впервые читал свое перед таким поэтом – мэтром). Самойлов поделился со мной подстрочниками какого-то бурятского поэта, которого надо перевести. Это небольшие, но все же деньги. Я сказал, что попробую.
А вскоре началось то Всесоюзное совещание молодых литераторов, о котором упоминалось выше. Я был на него приглашен. Попал в семинар, которым руководил Михаил Луконин совместно со Станиславом Куняевым и критиком Леонардом Лавлинским. По итогам этого семинара меня и Колю Зиновьева рекомендовали в Союз писателей. Но нужна была еще одна рекомендация.
Я позвонил Самойлову, но он сказал, что уже троим участникам этого семинара дал рекомендации и продиктовал телефон Юрия Левитанского. Я позвонил. Мне было предложено положить мой сборник в почтовый ящик квартиры номер такой-то в писательском доме, что у метро «Аэропорт». Что я и сделал на следующий день, правда, без особого энтузиазма. И был приятно удивлен и обрадован, когда буквально через пару дней раздался звонок и Юрий Давыдович сообщил мне, что книжонку мою он прочел, стихи ему понравились и он с удовольствием даст мне рекомендацию для вступления, как он выразился, в «нашу компанию». Это было в конце 1970 года. А в марте следующего года я стал членом Союза писателей.
Володя к этому времени развелся с Люсей и женился на Марине. А в мае этого же года я женился на Маше.
Видеться с Володей мы стали редко – семья, безусловно, накладывает отпечаток на образ жизни. К тому же мне как-то вдруг наскучили эти бесконечные посиделки с гитарой и песнями. Я, как пел Володя, «даже от песен стал уставать»… А в сентябре того же года я поступил на Высшие литературные курсы, и времени на прежнее общение вовсе не осталось. Тем более я стал писать тексты песен для эстрадных певцов, и это тоже прибавило хлопот.
С Володей мы виделись все реже, за исключением тех коротких встреч, когда пересекались в студиях звукозаписи фирмы «Мелодия». Но все это как-то на ходу.
– Как дела?
– Нормально. А как у тебя?
– Да вроде тоже.
И каждый раз говорилось, что надо бы повидаться не здесь, посидеть как прежде, поговорить о том о сём, и оба говорили «да, непременно», но этим дело и кончалось.
Но как-то летом 76-го, в очередной раз встретившись на «Мелодии» (он записывал
