всем своем уме, при чутье, при проницательности, которую Олежка, хвастаясь, иногда сравнивал с проницательностью разведчика, при обаянии и умении создавать у окружающих хорошее настроение Олежка оставался Олежкой – обычным милым кареглазым мальчиком, который никогда не заменит Ирине Белозерцевева. Маленькая собачка до самой смерти останется щенком. А Олежка – щенок. Иногда он, сам не желая того, портит свидание – то одним суждением, то другим. Ну зачем он говорил о дуэли – готов вызвать, дескать, Белозерцева… Ирина неожиданно почувствовала жалость и нежность к этому человеку.
– Ты – большой мальчишка, – сказала она ему, попыталась посмотреть на себя и на Олежку со стороны – что же они представляют собой как пара, как выглядят? Как Шерочка с Машерочкой или как-то иначе? Она подумала: то, что увидит, заставит ее улыбнуться, жалость сменится теплом, каким-то добрым чувством, но нет, жалость осталась – как, впрочем, и нежность – и он и она были крохотными, уязвимыми, сиротски одинокими человечками, а не людьми. Таких человечков, перевернутых вверх ногами, жалких, маленьких, ныне часто можно увидеть во всяком высокомерном взоре – в том числе и себя самого, – и от увиденного делается еще более печально, более горько – хоть и обитаем мы в обществе, среди людей, а живем сами по себе, в одиночку. Ирина вяло помахала перед собой рукой, улыбнулась:
– Не пойму, погода на меня, что ли, действует?
– Погода у нас – виновница всех несчастий, – глубокомысленно изрек Олежка. – Мы всегда все валим на нее. Таков народный обычай! – Олежка снова притянул Ирину к себе.
Минут через двадцать Олежка произнес то, что мигом свело на нет сегодняшнее утро. Он произнес просто и обыденно:
– Ир, у меня нет денег!
– Даже на хлеб?
– На хлеб есть, но на масло нет.
– Это что же, выходит, я должна содержать тебя? Олежка неопределенно мотнул головой, засмеялся, пробормотал под нос что-то нечленораздельное.
– Я же тебе давала в прошлый раз деньги!
– То, что давала – уже кончилось. Деньги обладают неприятной способностью таять.
– Я давала тебе и в позапрошлый раз. Доллары.
– А доллары что – не деньги? Доллары тоже обладают способностью таять.
– Двести долларов тебе хватит?
– Мало, Ир.
– Ну и запросы! А тысячу двести! – насмешливым тоном спросила Ирина!
Олежка все понял.
– Это очень много, – сказал он. – Дай хотя бы пятьсот. Или четыреста.
В это время раздался телефонный звонок. Ирина испуганно вскинулась: показалось, что это был звонок в дверь…
20 сентября, среда, 9 час. 45 мин.
Белозерцев уезжал от Вики с тяжелым сердцем: все-таки она допекла его сегодня. В машине Боря косил на шефа глазами, молча вздыхал и пытался делать вид, что ничего не замечает, ничего не знает: его дело – крутить баранку, общаться
