не хватало дыхания – было такое ощущение, что он находится на беговой дорожке, одолевает большую, километра в три, дистанцию и тянет, тянет, тянет к финишу, пластается по земле, но никак не может дотянуться до ленточки, которую надлежит оборвать грудью, и не дотянется никогда… Он несколько раз судорожно вздохнул. Дыхание не выровнялось. – Какие условия?
– Первое. Не вздумай давить пальцем на кнопку и сообщать об этим разговоре милиции. Вскоре она и без того к тебе заявится. Сама. Твой охранник, что ездил в детский сад, убит.
– Как?
– А так. Он очень неосторожно оказал сопротивление, пришлось его усмирить.
– Он же афганец, – кривясь лицом и на что-то еще надеясь, пробормотал Белозерцев.
– А афганцы что – бессмертны? Такие же люди, из такого же мяса – ничего сверхпрочного. Даже кости костяные, а не платиновые, не пластмассовые… Мир праху его!
Белозерцев поморщился: воздуха стало еще меньше.
– Чего молчишь, арбуз? – от резкого вскрика у Белозерцева чуть не лопнула перепонка.
– Я не молчу.
– Повторяю, арбуз: не вздумай сообщать ментам о нашем разговоре. Костику своему сразу подпишешь приговор. А потом себе. Понял?
– Понял.
– Что же касается твоего сынка, то убивать в таком разе мы будем его медленно, мучительно, долго. Отвратительное это дело – убивать медленно, наизнанку кого угодно может вывернуть. Людей рвет до крови, кишки кусками наружу выскакивают, когда они это видят.
Буквально рядом с собой Белозерцев услышал тяжелое, стиснутое лишним весом дыхание этого страшного человека, оно словно бы придавило его – не слова, такие жесткие, отвратительные, вышибающие на коже мороз, придавили, а именно дыхание. Он понял, это не сон, это – явь. Пробормотал, задыхаясь:
– Может, вы отпустите Костика? Может, я вместо него останусь у вас… А?
– Ты чего, арбуз? Да ты никак дурак? – грубо спросил человек С тяжелым дыханием, и перед глазами Белозерцева снова побежала вертикальная строчка, прозрачно-черная, верткая, бездушная, с вызывающими резь промельками-паузами. В висках запульсировала боль. – Ты нам на воле нужен, а не в темнице. Иначе кто вместо тебя соберет деньги?
– У меня есть три зама, есть главбух…
– Я же сказал – этим будешь заниматься ты и только ты. Лично! Если поручишь замам или главбуху – в таком разе Костику также оттяпаем уши. Вначале одно отрежем, потом другое. Чтобы папашка не мудрил.
– Все понял, – задыхаясь, проговорил Белозерцев, – я все понял….
– У-умный, – насмешливо протянул человек с тяжелым дыханием. – Это второе условие – молчание среди своих. Никому из своих, арбуз, ни слова. Третье условие: завтра в десять часов утра ты должен будешь передать нам сто пятьдесят тысяч «зеленых». В фирменной сумке. С надписью «Белфаст». У тебя ведь полно сумок с такой надписью?
Белозерцев покивал головой, потом, сообразив,
