что иногда действительно нет времени на такой анализ; что надо бить в полную силу… повернуть ситуацию в свою пользу, а уже потом, с позиции победившей стороны, определить кто прав и кто виноват. И, быть может, великодушно простить и тех, и других. Естественно, выживших.
Увы – кто-то весьма неглупый, наслышанный о боевых возможностях агента три нуля один (а может, и видевший уже ее в деле) спланировал операцию так, что выскользнуть из ловушки не смогла бы даже обычная мышь. Пули из едва слышно стрекотавших автоматов, следы которых она успела отметить на груди, а потом и остальных частях тела Мики, заполнили этот тихий переулок так, что избежать их всех было просто невозможно. Наталья, уже перекатившаяся по коротко стриженому газону под так же аккуратно ухоженный куст, почувствовала, как в спину, под левую лопатку, что-то больно ужалило. О том, что судьба, скорее всего, покарает Соломона без ее участия, додумать она не успела…
– Нет! – злая радость заполнила тело даже раньше, чем Наталья попыталась тряхнуть головой, изгоняя из нее остатки тяжелого дурмана, – все-таки без меня не обойдется. Мы еще повоюем!
Продолжить мысль, не законченную сознанием перед тем, как провалиться в бездонную черную яму небытия, получилось, а вот тряхнуть головой… Увы – и голова, и все остальное тело, лишенное и одежды, и любых признаков онемения, присущих долгой неподвижности и влиянию какого-то сильного, мгновенно действующего снотворного – были надежно закреплены чем-то…
– Ремнями, – констатировала Наталья, разглядывая себя в зеркальном потолке, – а что, неплохо выгляжу!
Это она мысленно обратилась к мужчинам, столпившимся вокруг ложа, на котором была распластана обнаженная женщина. Узнать вот так – сверху, в зеркале, в котором, прежде всего, отражались стриженые затылки людей, японцев, было весьма нелегко; даже для агента три нуля один. Разве что громадную фигуру бывшего сумоиста, замершую у двери, которую Наталья разглядела, лишь закатив глазные яблоки до отказа вправо, она узнала сразу.
– Значит, – сообразила она, – человек в адмиральской форме – это Ватанабэ, бывший командующий военно-морской базы Йокосука. Почему бывший? В том числе и потому, что на его погонах – на каждом – стало на две большие звезды меньше. Как вообще погоны оставили? И почему этот самурай не свершил обряд сепукку? Видимо, в нем ничего самурайского не осталось!
Последнее утверждение прозвучало в тишине, царившей в большой палате, громко, на безукоризненном японском языке. Поэтому ничего удивительного не было в том, что адмирал дернулся всем телом, и стремительно шагнул вперед, поднимая для удара стиснутый кулак. Резкий окрик другого японца – повелительный и недовольный – не остановил Ватанабэ, но заставил метнуться огромного, но очень подвижного телохранителя к охраняемому телу. Так что адмиральский кулачок опустился только один раз – прямо на Мышкин нос. Боль, пронзившая
