«Киа»! – нетерпеливо и возбужденно прикрикнул Гущин, показывая вперед.
Синий легковой автомобиль стоял напротив подъезда Вахи. В нижней части крыла машины была заметная вмятина с глубокой серой царапиной – след, оставшийся после встречи с бордюром.
– Дом Шарика. Вы когда к нему приехали, со двора выскочила эта самая тачка! Виктор, это они! И они уже здесь!
Богданов выругался сквозь зубы. Перегнувшись, распахнул бардачок и выудил оттуда пистолет, который всучил Гущину.
– Держи, это травматик. И звони в дежурку. Скажи, срочно. Здесь убийство. Происходит прямо сейчас.
Дав по газам, Богданов проехал вплотную к дому и замер у тротуара. Пока Гущин звонил в дежурную часть и торопливо и сбивчиво объяснял, что им нужно подкрепление, Богданов проверил собственный пистолет. Сейчас он благодарил бога, говорившего с ним через интуицию, за то, что тот подтолкнул его зайти в оружейку и вовремя заполучить табельный ствол.
– Готов? Пошли.
Они быстро направились к подъезду. Видя, как Гущин готовится перейти на бег и тянет руку к поясу, за ремнем которого спрятал травматический пистолет, Богданов прошипел:
– Тихо, твою мать. Мы не знаем, куда выходят окна. Они могут палить за двором.
Гущин не был готов к подобному и внутренне тихо паниковал, а внешне – просто следовал за наставником. Домофон и ключ-вездеход. Подъезд. Лифт. Третий этаж. Дверь в квартиру Вахи была металлической, но старой, обитой сверху дерматином. Прокравшись к двери, опера замерли по обе стороны от нее и прислушались. Изнутри доносились звуки возни. Потом что-то упало. Снова неопределенная возня – и приглушенный душераздирающий вопль.
– Твою же…! – выдохнул Богданов и дернул на себя ручку. Дверь оказалась заперта. – Отойди!
Рявкнув, он отскочил сам, прицелился в дверной замок и трижды выстрелил. Проорал «Полиция, всем на пол!» и снова дернул дверь. Она поддалась, но с трудом – пули разрушили личинку и один из штырей ригеля, но второй уцелел и никак не хотел поддаваться.
Изнутри прогремел выстрел. Пуля застряла в двери на уровне груди, исковеркав металл и оставив снаружи шишку – словно на двери выскочил прыщ.
– Вы окружены! Стволы на землю, стреляю! – орал Богданов. Снова дернул дверь. На этот раз она поддалась. Из квартиры загремели выстрелы. Гущин метнулся в сторону, но его зацепило – что-то огнем обожгло руку. Он зашипел, припав спиной к стене.
Богданов просунул в открытую дверь руку и пальнул, целясь вверх.
– Полиция! На пол!
Ответа не было, лишь где-то в глубине квартиры что-то грохнуло, потом раздался звон стекла.
– Гущин, живой?
– Да…!
– Прикрывай, что встал!
Гущин здоровой, правой рукой вскинул пистолет. Богданов заглянул внутрь и, не увидев никого, прыгнул в прихожую.
Основное действо развивалось в гостиной. В ее центре на компьютерном кресле покачивался
