маршруте. Там же, где и в прошлый раз.
– Он тогда вышел на «Юго-Западной», – вспомнил Гущин. – Может, живет там где-то?
– Хрен его знает. Лишь бы не разминуться… Василич, ты на связи? Переключайся на «Вернадского» и смотри в оба!
Василич так и поступил, ворча в трубку:
– Я уже как спортивный комментатор себя чувствую. А ты знаешь, что я не люблю спортивных комментаторов?
«Проспект Вернадского». Двери вагонов распахнулись, и на платформу посыпали люди. Другие ждали своей очереди, чтобы просочиться внутрь. В этой обычной толчее Василич, щурясь, пытался разглядеть высокого горбоносого мужчину с выдающимся кадыком.
– Он не вышел. Погоди… Нет, нет, точно. Нету его. Едет дальше.
Когда поезд Кадыка тронулся, Богданов и Гущин только прибыли на «Фрунзенскую». Богданов никогда не думал, что его будет раздражать и буквально терзать жуткая медлительность поезда, причем одного, конкретного, поезда. Он матерился сквозь зубы, ожидая, когда двери захлопнутся, а потом матерился, ожидая, когда же, наконец, будет следующая станция.
Они следовали по пятам за Кадыком, и разделяли их сейчас ровно пять станций.
– «Юго-Западная», – подал голос Василич. – Он вышел. Слышишь меня? Вышел на платформу.
– Твою мать, как долго мы ползем, – простонал Богданов. – Что он делает? Стоит? Или идет?
– Стоит. Стоит себе и стоит. А теперь идет… Все, пошел к выходу в город. Быстро так пошел, будто вспомнил что-то.
Богданов обреченно поблагодарил Василича и отключился. А потом не выдержал и яростно двинул кулаком по поручню. Сразу несколько человек осуждающе и испуганно уставились на него, и Гущин был вынужден виновато улыбнуться им:
– У друга жена рожает. Волнуется.
Богданов лихорадочно соображал, что делать. Наконец сообразил и принялся названивать в дежурку:
– Алло? Это Богданов! Богданов, твою мать, оглох, что ли? Срочно свяжись с постом на «Юго-Западной». У тебя фотка Чебачева висит? Как не висит, я сам вешал! Глаза разуй! Видишь? Опиши его ребятам с «Юго-Западной». Этот чувак должен выйти в город сейчас. Пусть скажут, куда он идет, в какую сторону. Если есть кто-то в штатском, пусть проследят. Это важно! Ты тупой, что ли? Это очень важно!
«Воробьевы горы». Осталось три.
Сидящие рядом люди хранили обычное отрешенно-безучастное выражение лиц, но один из них – пожилой седовласый мужчина с печальным взглядом – продолжал коситься на Богданова. Наконец он не выдержал:
– Жена рожает от любовника, да?
Богданов посмотрел на него, как на пришельца.
– Что?
– Ну, вы его выслеживаете. Любовника. Сильно только не убивайте. Посадят же. Найдете себе другую. Стоит оно того?
– Господи, – простонал Богданов.
Станция «Университет». Осталось две.
Богданов
