спросил Гущин.
– А ты догадайся. Во-первых, кому паника в городе нужна? Когда-нибудь скажут, конечно, только вообще без деталей. Сухую цифру назовут – и все.
– А во-вторых?
– Что во-вторых?
– Вы сказали – «во-первых».
– Разве?
– Я точно помню!
– Голова не соображает после этих долбанных допросов… А, ну да, во-вторых. Они там пытаются на организаторов выйти. Вторую группу, которая в город прибыла, вроде задержали. Работают с ними. А уж наработают что-нибудь или нет, мы с тобой этого не узнаем никогда. Знаешь, почему?
– Потому что наша задача карманников ловить и не вые… ваться.
– В точку, – Богданов зевнул и посмотрел на часы. – Восемь часов уже… Нет желания по пивку пропустить?
Гущин поколебался, чувствуя всю ответственность момента. С тех пор, как погиб Курилин, Богданов ни разу не перешагивал порог их любимого бара. Сейчас, значит, решился. Значит, жизнь возвращается в свое русло. Уже хорошо.
– Почему бы нет. Только недолго. Нам же завтра опять на допрос в комитет мотаться. Если бы я знал, сколько нас дрючить будут за каждый сделанный из пистолета выстрел, ходил бы с рогаткой.
Богданов хмыкнул.
– А ты, думаешь, почему я травматик купил? Чтобы с этими бюрократами никогда не связываться.
Они вышли из здания ОВД. Вывеска любимого бара горела приветливым огнем через дорогу от отделения полиции. А на ее фоне вдруг возник знакомый девичий силуэт. Гущин не без удивления узнал в нем Олю.
– Привет, – сказала она.
– Привет, – Гущин был растерян. – Ты… Ты к следователю? По делу своего… ну, парня? Его вроде в другой отдел передали.
– Вообще-то я к тебе.
Оля покосилась на Богданова. Гущин тоже. Богданов понимающе хмыкнул и направился к бару в одиночку. Гущин догонит.
Войдя в знакомое помещение, Богданов вспомнил, что в последний раз был здесь… Да, в тот самый день. За 15 часов до смерти друга, с которым они работали ноздря в ноздрю долгих 15 лет. Магия чисел, не иначе.
Заказав пива, Богданов пристроился за столиком у окна. Он видел, как Гущин и Оля разговаривают. Несколько раз официантка клала руку ему на грудь. И очень часто улыбалась. Улыбка была почему-то виноватой, словно Оля нашкодила, но чертовски милой. Потом Гущин достал сотовый и стал тыкать кнопки, а Оля открывала рот. Напоследок девушка обхватила своими пальцами его, сказала что-то и пошла прочь.
Гущин дважды обернулся перед тем, как добраться до бара.
– Она здесь что, больше не работает?
– Уволилась, еще неделю назад. Говорит, шла мимо, и…
– Ну ты и придурок, Антоха, – покачал головой Богданов.
– Что? – парень растерялся. – Почему? Что не так?
– Иди за ней.
– Чего?
– Я говорю, возьми
