не чтит афинские законы. А именно, учение преподаваемое им нарушает благочестие, и главное отрицает афинских богов, провозглашая взамен их новых. Тайный же мотив обвинения состоял совсем в ином. Ироничные, умные и порой весьма резкие высказывания Сократа ставили под сомнение саму афинскую рабовладельческую демократию.
Вердикт был вынесен 280 голосами, против высказался двести двадцать один человек. Процесс мог посетить любой афинянин или приезжий, в любой день. Демократия.
***
Денсий приблизился к философу.
– Сократ мы ведь готовили тебе побег, но ты отказался. Хоть перед смертью скажи, почему?
– Друг мой, пойми. Я полностью подчиняюсь закону. А побег есть ни что иное, как насилие над ним. Надеюсь, тебе это понятно.
Ноги мои уже отяжелели. Если вы, мои друзья, позволите, я лягу на этот топчан и закутаю их тканью.
Надзиратель наклонился над философом и сильно сжал стопу Сократа.
– Чувствуешь ли ты боль?
Сократ отрицательно покачал головой.
Критон также подошёл к умирающему. Он стал давить ногу, поднимаясь выше и выше, наконец добрался до бёдер.
– Его тело уже холодеет и цепенеет, – сообщил он присутствующим. – Однако смерть наступит лишь тогда, когда яд дойдёт до самого сердца.
Внезапно Сократ широко отрыл глаза и громко произнёс:
– Критон, я должен Акслепию петуха. Не забудь. Ибо бог во всём этом совершенно не повинен.
Марфа
Глава 1
С Ильмень озера дул холодный ветер. Разношёрстный народ, собравшийся на площади кутался кто во что горазд. Людишек позвал сюда, на Великую городскую площадь, звук вечевого колокола. Супротив древних хором князя Ярослава стояли, образовав кружок, городские посадники, бояре в высоких шапках, тысяцкие да старосты со всех окраин города.
Народ рангом помельче волновался в другой стороне, время от времени крича, что пора бы и честь знать. Скока можно честной люд томить. Коль ударили в набат, так открывайте вече. Наконец, знатный горожанин по фамилии Дельский, споро взбежав на лобное место, как и положено, поклонился на все четыре стороны. Достал из-за пазухи бумагу. Кивнул звонарю, чтобы тот угомонил свой колокол. Площадь разом притихла.
– Слушай меня, горожане. Князь Московский боярина в наш город снарядил. Да не кого-нибудь, а самого Холского, почитай свою правую руку, так-то вот. Следовательно, с большим уважением к нам, вольным горожанам, требования свои выдвигать станет.
– Так что же Иоанну Московскому от нас требуется-то известно? – выкрикнул стоящий подле постамента купец в пурпурном кушаке. Под него почитай вся православная Русь легла, неужто ему мало. Никак землёй да людишками славянскими не насытится.
– Ты язык-то свой укороти, пока тебе его другие
