топтался Серый.
Бунин уже допил кофе, выкурил четвертую за час сигарету. Карл взглянул на часы.
– Ты еще кого-то ждешь?
Законный кивнул, насупил седые брови. Лицо у него стало суровым, и Николай, хорошо знавший Карла, понял, что тот взволнован и не пытается скрыть беспокойство.
Хозяин бара закатал рукава белой рубашки и принялся протирать стаканы. Карл клацал затвором бензиновой зажигалки, а когда ему это надоело, зажег ее, но сигарету прикуривать не спешил, вертел в чутких пальцах вора-карманника, играл с нею. Наконец прикурил, защелкнул крышку.
В это время из-за стойки вышел кассир. Напоминать смотрящему, что еще не вся сумма собрана, он не спешил. Посмотрел по сторонам на корешки книг, на виды Лондона в дубовых рамках, на дверь с торчащим из замка ключом. Он смотрел так, будто попал сюда впервые и уже никогда больше здесь не окажется, а потому пытается наглядеться вдоволь, все запомнить, чтобы потом рассказывать внукам, как выглядит Биг-Бэн, Трафальгарский сквер, мосты через Темзу, Бейкер-стрит, Тауэр. И, наглядевшись, словно надышавшись туманным воздухом столицы Британии, он подошел к Карлу. Законный сидел, опершись подбородком о кулаки.
– Одного еще не хватает, – коротко сказал кассир, заподозрив, что смотрящий не слишком усердно разглядывал посетителей с деньгами.
– Знаю, – ответил Карл.
– Ждать будем? Сколько?
– Сколько надо.
– Понял.
– Чай? Кофе? – спросил хозяин, когда кассир подошел к стойке.
– Минералки. Душновато там.
– Ну что поделаешь, – хозяин наполнил высокий стакан шипящей минералкой.
– Кого ждем? – спросил Бунин, прекрасно зная, что Карл не из тех, кто позволит красть у себя время и станет ждать припозднившегося с платой «бизнесюгу».
Николай не мог понять, почему вор в законе не схватит трубку мобильника или не пошлет пацанов разобраться, чтобы быстро метнулись туда-обратно и вернулись если уж не с деньгами, то с информацией. Карл больше не глядел на часы. Заварка в чайнике уже давно кончилась, законный сидел неподвижно, оцепенев, с полуприкрытыми глазами, словно вспоминал что-то далекое. Иногда на тонких губах пробегала, как ветер по паутинке, волна улыбки и тут же гасла. Если бы Бунину не надо было притворяться слепым, то он взял бы с полки какую-нибудь книжку и принялся читать, не спеша переворачивая страницу за страницей. Но роль слепого музыканта следовало играть до конца. Из всех присутствующих только Карл знал правду.
Николай смотрел на дверь сквозь темные стекла очков, курил, рассматривал руки Карла и его лицо, пытаясь отгадать, к кому же это вор в законе так неровно дышит, что даже опоздание прощает.
«Неужели женщина? – Бунин ухмыльнулся, вспоминая тех женщин Карла, которых знал. – Да уж она, должно быть, красоты и ума невероятного».
Вдруг Карл вздохнул, открыл глаза:
– Замаялся?
