Дудль“».
К сожалению, вместо того чтобы оскорбиться, Кевин рассмеялся:
– Я встречаюсь и с американками тоже.
– Готова поклясться, последние в печальном меньшинстве.
– Вам никто не говорил, что вы чересчур пронырливы?
– Я писатель. Любопытство – профессиональное качество. – Молли перешла в атаку: – Расскажите о своей семье.
– Рассказывать почти нечего. Я – эс-эс.
Сукин сын? Скользкий слизняк?
Кевин ухмыльнулся и водрузил ноги на журнальный столик.
– Сын священника. В четвертом поколении, в зависимости от чего считать.
– О да, я, кажется, читала. Значит, в четвертом поколении?
– Мой отец был методистским священником, сыном методистского священника, а тот, в свою очередь, был внуком одного из старых методистских бродячих проповедников, что несли слово Божие в самые глухие уголки нашей страны.
– Так вот почему в ваших жилах течет столь буйная кровь! Гены прадеда-миссионера.
– Уж конечно, не папаши. Потрясный был парень, но рисковым малым его не назовешь. Типичный кабинетный ученый. Совсем как вы. Разве что повежливее, – усмехнулся Кевин.
Молли предпочла пропустить ехидный намек мимо ушей.
– Его уже нет в живых?
– Умер лет шесть назад. Ему был пятьдесят один год, когда я родился.
– А ваша мать?
– Ушла в мир иной полтора года назад. Она тоже была немолода. Буквально глотала книги, была председателем исторического общества. Увлекалась генеалогией. Помню, с каким нетерпением родители ждали лета. Эти месяцы были лучшими в их жизни.
– Загорали на багамских пляжах в чем мать родила?
– Не совсем, – покачал головой Кевин. – Мы все отправлялись в летний лагерь методистской церкви в северном Мичигане. Он принадлежал моей семье испокон века.
– Ваша семья владела летним лагерем?
– Да, с маленькими домиками и большой старой деревянной молельней, в которой проходили службы. Мне приходилось проводить там все каникулы, пока не исполнилось пятнадцать, а потом я взбунтовался.
– Должно быть, они не раз гадали, каким образом им удалось зачать такого сына.
– Не то слово, – вздохнул Кевин. – А как насчет вас?
– Я сирота, – небрежно, как всегда в таких случаях, бросила Молли, хотя в горле застрял комок.
– Мне казалось, что Берт женился исключительно на шоу-герлз, – усмехнулся Кевин, но, судя по тому, с каким видом перевел взгляд с ярко-алых лохм на весьма скромную грудь, вряд ли он поверил, что в ее генетическом фонде переливается мишура и сверкают бисер с блестками.
– Моя мать была хористкой в «Сэндз». Она стала третьей женой Берта. Погибла, когда мне было два года. Летела на курорт отпраздновать развод.
– У вас с Фэб разные матери?
– Разные. Мать Фэб была его первой женой, хористка во «Фламинго».
– Я
