затараторила, что сначала не было понятно, о чем она говорит:
– Я его не знаю, я его не знаю, я с ним незнакома, я никогда его не видела, я даже здесь в банке сегодня его не видела! – Сказав это, девушка быстро повернулась к колонне, всем видом показывая, что она скорей готова сойтись со столбом, чем быть невестой Тони.
Затем Громадина посмотрел на Кэрл и быстро перевел взгляд, ничего не спросив о ней, видимо решив, что Кэрл слишком хороша для него, да и ростом выше.
– Наверное, эта, – направил он свой автомат в сторону девушки, стоявшей рядом с Кэрл. Но та быстро опустила руки, обхватив рядом стоявшего мужчину за живот, так, что тот чуть не упал. Она же его и удержала.
– Я уже замужем три года, – с радостью отрапортовала она.
Рядом с ними стояла пожилая пара. Недалеко от них трое студентов. Громадина двинулся в сторону кассовых окон, чтобы там посмотреть невесту для Тони. Пока он сватал Тони, Кэрл внимательно смотрела на Тони. Она его видела по-новому. У нее появилось какое-то незнакомое чувство, как будто она его давно знает. Он казался ей таким благородным, таким мужественным, таким идеальным. Она уже любила его.
Ох, уж эти женщины, эти женщины… Тони на улице из кожи вон лез, чтобы понравиться ей, но у него ничего не получилось. Потребовалась попасть на какую-нибудь войну, рисковать жизнью и проявить себя. А ведь легче было, полностью, выслушать его на улице, там в любви не каждый день объясняются.
За кассой сидели шесть женщин. Пожилую афро-американку он сразу же исключил из предполагаемых невест для Тони. Осталось пять. Потом исключил еще двух женщин, уж очень они были полноватые, пожалел он Тони. А одна из оставшихся трех, вообще оказалась парнем, что его сильно обрадовало, потому что выбирать осталось из двух. Обе они были молоды и достаточно привлекательны. Он уставился на них, и время от времени переводил взгляд, то на одну, то на другую, а потом смотрел на Тони.
«Вот эта», – решил он, показывая на блондинку, полагая, что раз Тони жгучий брюнет, то ему должны нравиться блондинки. Бедная девушка потеряла дар речи, она даже возразить не могла.
– Вот она, вот, я так и знал. Мне ее не трудно было узнать, Бамбино, – сам себя хвалил он.
– Нет, сэр, нет! Мне не очень хочется огорчать Вас, и даже не то, что я не хочу соглашаться с Вашим вкусом, девушка даже очень привлекательная. Но это не она, – и тоном, полным решительности, отрезал, – я Вам этого никогда не скажу!
Речь его была краткой, но это означало, «можете меня прямо сейчас пристрелить, можете потом, но вы от меня ничего не узнаете».
– Нет, Бамбино, нет, – медленно, многозначительно замотал головой террорист, – ты нам скажешь, это не то, что ты думаешь, это не от любопытства. Нам совершенно безразличен твой вкус. Она нам нужна для того, чтобы, – и тут он замолчал, как будто боялся раскрыть свой план. Но потом сквозь зубы выцедил, – она пойдет с нами, ты останешься здесь и будешь делать то, что скажем мы, потом мы ее отпустим. Ее жизнь в твоих руках.
– Я вам уже ответил! Я помогать вам не буду.
Но
