дают гибриды. Правда, через два-три поколения, свойства созданных таким образом растений, по каким-то причинам возвращаются к исходным значениям. Так что мы не можем попробовать именно тот сорт яблок, который дали созданные руками и умом Ивана Мичурина, деревьях.
В любом случае, этот, пусть даже временный результат, с позиций формальной генетики, невозможен. Получается так, что химический состав среды, режим общего питания, гормональный (белковый) фон, одинаковые температура, влажность, освещенность, и т. п. влияют на незыблемый, казалось, генотип, и изменяют его в сторону, так сказать, взаимного подобия разнородных растений.
Против первого принципа мичуринской генетики говорят опыты с отсечением хвоста у крыс в нескольких поколениях. Рожденные от бесхвостых родителей крысята обязательно имеют хвосты. Следует вывод о том, что полученные при жизни признаки не наследуются. Мичуринцы возражают тем, что полученное изменение тела не связано с режимом питания, гормональной биохимией, и не является образовавшимся естественно, полезным приспособительным отличием. Наследственные изменения, возможно есть, но они выражены, в данном случае, в мелких отклонениях от нормы поведения, которые лаборантами целенаправленно не выявляются. «Попробуйте же прищемить подопытным животным хвосты, так, чтобы само их существование доставляло тем постоянное неудобство, давало химические, гормональные сигналы в мозг, воздействовало на формирование половых клеток» – можем сказать мы с вами, читатель – «Вот тогда… наверное, эти придатки начнут исчезать… именно в этом случае опыт будет поставлен адекватно». В природе существуют факторы, отметающие вредоносные отклонения, подхватывающие полезные, без перебора вариантов; определить их – вот задача генетики.
Реальных опытов с животными и растениями, при всем изобилии опубликованных работ, немного. К таким экспериментам можно отнести исследования австрийского биолога Пауля Камеррера. Самые красивые из них – те, что проведены с огненными саламандрами. Две одинаковые группы земноводных, имеющих пятнистую черно-желтую маскирующую окраску, выращиваются, соответственно, на черном и желтом грунтах. В первой группе желтые пятна постепенно уменьшаются и, по достижении половой зрелости в 6 лет, становятся очень маленькими. Во второй – желтые пятна растут и, в конце концов, превращаются в желтые полосы. Это уже интересно – окрас формируется не действием неких фотохимических процессов, а через посредство, очевидно, центральной нервной системы. Далее следует сенсация: полученные признаки наследуются. Потомство саламандр, адаптированных к черному цвету рождается с единственным рядом желтых пятен вдоль середины спины, выращенных на желтом грунте – с двумя рядами желтых пятен, которые позже объединяются в две широкие полосы. Все представители третьего поколения «желтой» группы рождаются с однообразным канареечным окрасом.
Схожие
