надо понимать, что язык
дает нам первое ощущение
бесконечности».
«Поэт — орудие в руках языка».
«Язык, который нам дан,
он таков, что мы оказываемся
в положении детей, получивших дар.
Дар, как правило, всегда меньше
дарителя, и это указывает
нам на природу языка…
Самое святое, что у нас есть, —
это, может быть, не наши иконы,
и даже не наша история —
это наш язык».
«Язык порождает поэтов,
а не поэты порождают язык».
Арина Гинзбург: А есть ли у русской поэзии будущее?
Иосиф Бродский: Ну, естественно, есть. Это будущее есть не столько у русской поэзии, сколько у языка. Это такой язык, что, что бы ни творилось в стране, поэзия всегда из своих недр выдаст что-нибудь замечательное. Это язык порождает поэтов, а не поэты порождают язык. И когда вы хвалите того или иного поэта, вы более или менее не там расставляете акценты. На самом деле не язык является орудием поэта или писателя, а ровно наоборот — поэт есть орудие языка. И, имея такой язык, как русский, мы должны понимать: поэзия неизбежна. И пока существует этот язык, будет происходить нечто замечательное. Время от времени, пока этот язык не начнет умирать своей естественной или противоестественной смертью. Ведь языки более или менее конечны, как и все на земле. Но язык старше нас, и он нас всех переживет. И вот, поскольку эта перспектива существует, существует и замечательная перспектива у русской поэзии.
«На самом же деле выживает
только то, что производит
улучшение не в обществе,
но в языке».
Иосиф Бродский:…Писатель, как ни странно, пишет не для публики. Даже самые из них, как бы сказать, «публичные», которые занимались непосредственно животрепещущими, злободневными проблемами, — даже они писали не потому, что хотели высказаться перед публикой, — это был только внешний повод для их деятельности. На самом же деле выживает только то, что производит улучшение не в обществе, но в языке.
«Поэзия существует всюду,
где развивается язык. И империи — и греческую, и римскую —
сохраняли не легионы, а язык.
Великий греческий язык
и великий латинский».
Иосиф Бродский:…Существует реальность языка. Все эти государства Малой Азии периода эллинизма существовали, на мой взгляд, именно потому, что греческий язык был для них предметом зависти, и они стремились вписаться в него. О том свидетельствует и тот факт, что римляне, главным образом в три первых столетия существования своей империи, просвещенные римляне стремились писать на греческом. Так обстояло дело.
«Падение языка влечет
за собой падение человека».
«Единственный
