style="font-size:15px;"> Потом мы снова ехали по замечательной асфальтовой трассе, обсаженной то пирамидальными тополями, то цветущими в эту пору вишней или сливой, то грецким орехом или каштанами. И было ли это на земле Ставрополья, в Карачаево-Черкесии, в Кабардино-Балкарии или в Северной Осетии-Алании… Либо под Карабулаком, на подъезде к Грозному, в душе жило ещё до конца не осмысленное, но полнокровное ощущение мирной жизни и жажда только одного – чтобы эта жизнь продолжалась на этой многострадальной земле.
…Когда подъехали к Грозному, быстро стемнело, как везде на юге.
Аслан вёл машину по улицам одноэтажной части города с заброшенными или разрушенными частными домами. Безрадостные, печальные картины… На одной из таких улиц, у дома с высоким кирпичным забором и массивными стальными воротами с барельефом головы льва машина остановилась.
Ворота широко открылись, и перед въездом образовался широкий полукруг встречающих. Выскочив из машины, я шёл к людям, ища глазами своего друга. И оказался в объятьях большого и сильного человека.
– Привет, Муса! – стискивал я его.
– Я не Муса, – обнимая меня, тихо засмеялся человек, – я Бека.
Беку, как звали Мусалипа – второго по старшинству после Мусы брата, я хорошо знал ещё в Питере, он учился в Лесотехнической академии. Он и раньше был поразительно похож на Мусу, поэтому нет ничего удивительного в том, что я их перепутал. Обнял Дети – жену друга… Годы изменили нас: где та жгучая, стройная горянка, которую я впервые увидел в 1971 году?
– А где твоя чёрная шевелюра, Юфим? – в свой черед улыбается она.
– Что поделать, Дети. Время не очень-то нас щадит.
…«Возвращение» Мусы через 30 лет для меня первоначально началось заочно: с телефонных звонков, статьи, что он прислал в журнал, фотографии, посланной по Интернету. Глядя на фото, я понял, как мы изменились… Впрочем, разве мы внутри себя это чувствуем? Только взглянув в зеркало или, как в зеркало, друг на друга… А так мы не ощущаем ни морщин, ни седин, оставаясь по-прежнему молодыми…
А потом я вздрагиваю от неожиданности и чуть не падаю на землю, втянув голову в плечи от пистолетных выстрелов и автоматных очередей салюта в честь «высоких гостей». Традиция, появившаяся в послевоенной Чечне. Ничего не попишешь – оружия здесь сейчас навалом…
Наконец обнимаю Мусу, невольно вспомнив при этом Козьму Пруткова: «Нельзя объять необъятное» и, растроганный встречей и памятью о некогда высоком и стройном, как кипарис юноше, которого знал много лет назад, был по настоящему счастлив сейчас…
Позже, в Приэльбрусье, куда Муса увезёт нас после юбилейных торжеств, в сауне отеля мы взвесимся: у Мусы – 120 кг – против моих 67… Но высокий рост друга скрадывал его вес.
Володя Асташов прилетел через Москву из Вологды прямо в аэропорт Грозного, пока принимающего самолёты только из нашей столицы. Володя тоже уладил как-то свои дела на работе и вырвался на юбилей. И вот он стоит
