посмотрим?
Они перешли к наблюдательным прорезам в бруствере – и Ярослав предложил полковнику свой бинокль.
А сам – наизусть он видел эту ложбинку смертную, по мартовскому снегу и по таянью уже не знавшую ни одного раненого, и протоптанную за эти недели солдатскую гурьбовую тропу – к тому месту, где наши рогатки раздвигаются, – и к тому, где раздвигаются немецкие, – и на подъёмном к немцу склоне, на сухом местечке, где и камни плоские есть, посидеть, – уже вот сходились наших десятка три, и их десятка полтора – у них ландверисты, молодых мало. А среди наших, не отставая, успевал кругленький Самойлов.
Самойлов потому всё и затеял, что хорошо знал немецкий язык. И теперь держался за рукав озлобленного Тувикова, его от себя не отпуская.
Спустились по склону от своих окопов немцы – солдаты и унтеры, с чинными выражениями, если не превосходства. Очень удивились форме Самойлова: «Официр?» – и щупали его погоны.
Не мешал им щупать, хоть и нахальство, а своим громко объявил, что весь разговор с немцами будет им переводить. И уверенно повёл допрос:
– А отчего на ваших погонах номера зашиты тряпочками?
– А нам так приказывают… А мы всегда так ходим.
– Неправда, раньше не так ходили. У наших солдат вон всё открыто. А где ваши офицеры?
– А вон, стоит наш граф.
Правда, открыто в окопе стоял и смотрел сюда в бинокль.
– А вот вы прокламации нашим приносите, – они откуда?
– Не знаем.
– Ну вы – откуда их берёте?
– Офицеры дают.
– А где их печатают?
– Наверно, в Германии.
– А среди вас есть социал-демократы?
– Вот я… И я… И я.
– Да каждый третий социалист? А вы Манифест нашего Совета от 14 марта читали?
– Нет.
– За полтора месяца – и до сих пор не читали? Почему ж его вам не отпечатали? А вы в Германии хотите устроить революцию?
– Зачем нам? – прямо обиделся унтер-социалист. – У нас порядки хорошие.
Другой унтер обернулся и побежал в сторону графа.
– Ну как зачем? Да вот хлеба у вас нет.
– У нас всего хватает. Мы можем вести войну ещё три года.
– А тогда зачем вы выходите с нами брататься? У вас солдат мало? Отправляете на французский фронт?
Смутился унтер-социал-демократ. Не нашёлся.
– Об этом лучше не будем говорить.
Громко перевёл его ответ Самойлов. Переводы его имели большой успех – наши слушали вдиво, и не так, как своих офицеров в окопах.
Но тут немецкий граф, уже и сам догадавшийся о неладном, ещё получил доклад подбежавшего унтера и зычно скомандовал своим и рукой махнул: возвращаться!
И немцы послушно оторвались, повалили назад, так и унося в руках, кто не успел, свои необмененные бутылки с ромом.
Испортил Самойлов братание, испортил сладкий торг, – ещё не предстояла
