и опять уеду.
– Зачем?
– По делам. Возвращусь ночью.
– Гер…
Но он уже не слышал ее, скрылся за дверью.
Юлька с трудом отыскала под кроватью покрывшийся пылью телефон. Подняла трубку – аппарат работал. Набрала код родного города и зазубренный с детства номер своего телефона.
Трубку снял папа. Услышав ее голос, спросил:
– Ты у тети Любы?
– Нет. Я звоню из Москвы.
На том конце провода повисло молчание, и она поспешила рассеять папины страхи.
– Ты только не волнуйся, папа. У меня на самом деле все хорошо. Лучше не бывает, папа. Я решила поступать в институт. Здесь, в Москве. Успокой маму. И вышлите мне все документы на почтамт Казанского вокзала «до востребования».
Папа продолжал молчать. Пожалуй, потрясение для него было слишком сильным. Господи, не дай, чтобы с ним что-нибудь случилось!
– Папулечка! – закричала Юлька. – Ты меня слышишь, папулечка?
– Да, доча, – проговорил он, едва не рыдая. – Где же ты остановилась, доча?
Она замялась.
– У Георгия?
– Да.
– Я так и знал…
– Не переживай, папа. У меня все отлично.
– Скажи номер телефона, откуда звонишь.
– Я не знаю его. Все, папочка. Целую вас с мамой. Потом еще позвоню, – и торопливо положила трубку, чтобы избежать лишних вопросов.
Закончив разговор, Юля пригорюнилась. Представила, как переживает папа. Догадался, наверняка, что она спит с Георгием. Такая уж у родителей участь – переживать за взрослых дочерей. Но рано или поздно дочерям все равно придется начинать самостоятельную жизнь
С такими невеселыми мыслями она, прихватив из шифоньера вместе с полотенцами Герину чистую рубашку, забралась в ванную. В его рубашке, как в минихалате, и встретила вернувшегося из магазина любимого. Он купил не только продукты, но и ночную рубашку с тапочками. Для нее, естественно.
За столом Юля все ждала, что он начнет допрос с пристрастием по поводу ее киллерства. Не дождалась. Сама завела разговор:
– Я не стреляла в Мирзоева, правда!
– Знаю. Ты израсходовала только один патрон.
– Кто же тогда его?
– Тот, кто имел доступ к винтовке Драгунова.
– Я и дед Рамиль.
– Он мог пристрелить Мирзоева?
– Рамиль Ахсанович плохо видит. Мы никогда не видели, чтобы он стрелял.
– Гадать не имеет смысла, Юля. Теперь это не имеет значения.
– Как не имеет?
– Не бери в голову. Со временем все прояснится.
И укатил, как обещал.
Сидеть одной в незнакомой квартире и в неизвестном городе было тоскливо. Юля сделала попытку уснуть, но ничего не получилось: выспалась, пока ехала. Надо было бы прибраться
