чувствами. С одной стороны, оно отзывалось в душе Сергея с уже знакомым ему безумным внутренним страхом. Будто бы, он знал ИХ лишь с самой негативной и отвратительной стороны. И в то же время, с НИМИ было связано нечто неизведанное, маняще-таинственное.
Оглядевшись по сторонам, Шаталов никого не увидел – цех был по-прежнему пуст. Оказалось, что предупредивший его голос вовсе никому не принадлежал. Он скорее отождествлялся с его внутренним голосом, который нередко являлся Шаталову в минуты неотвратимой и внезапно возникшей смертельной опасности. Кроме того, обращение к нему, как к Артёму – вовсе не вызвало в Сергее какого-либо удивления или недоумения. Словно это имя являлось привычным для него псевдонимом, либо детским прозвищем.
Через секунду бетонный пол под ногами Шаталова вдруг мелко задрожал. И очень скоро, едва ощутимые колебания холодных плит переросла по нарастающей в ритмичную вибрацию. Вся угольная пыль до сего момента покрывавшая горизонтальные поверхности, поднялась в воздух, образовав плотную и густую взвесь схожую с тёмным туманом.
И тут (пожалуй, исключительно спинным мозгом) Сергей вдруг почувствовав.… А если быть более точным, то он осознал, что к нему с неистовой скоростью приближается нечто огромное и пугающее. Однако в нахлынувшей на него безумной панике (ни то, чтоб куда-то бежать) он был не в силах даже пошевелиться. Его дыхание перехватило. Страхом было скованно всё его тело. Он мог лишь безучастно ждать того, что, в конце концов, должно было появиться из мрака, окутавшего котельный цех.
Неожиданно гулкая вибрация стихла и какая-то незримая сила внезапно оторвала его от пола; подхватила и с невероятной скоростью понесла его тело в открывшийся люк топки. Сергей сопротивлялся буквально каждой клеткой своего организма. Однако все его попытки что-либо изменить оказались тщетны. Шаталова неотвратимо несло в огнедышащую лаву печи.
«Не-е-е-е-е-т!.. – в исступлении заорал Сергей, когда волосы на его голове полыхнули ярким пламенем, а кожа принялась вздуваться огромными пузырями термических ожогов. И только тогда, когда его тело уж целиком оказалось в топке; когда его сущность, в одно мгновение сравнялась с неимоверным жаром – и наступило спасительное пробуждение…
Вера, супруга Шаталова, разбуженная истошным ночным криком, ничего не понимая, включила ночник.
– Что случилось? – она тотчас спросила у подскочившего с кровати мужа.
Сергей метнулся к зеркалу. В полумраке комнаты перед его взором предстало искалеченное сплошным ожогом и, казалось, ещё дымящееся отражение лица незнакомого ему человека.
– Твою мать!.. – ругнулся Шаталов и скрылся за дверью ванной комнаты. Сейчас в его голове пульсировала лишь одна мысль: ожог на лице – это навсегда. Даже самые искусные пластические операции не смогут окончательно скрыть тех шрамом и стяжек кожи. Ничто более, не поможет ему вернуть его былой облик.
Он
