существует судья-критика, а она-то в настоящем случае, обходя молчанием оценку так называемых ею произвольных толкований, что, конечно, требует труда, стремится только подвергнуть сомнению самое существо вопроса, стремится доказать, что изыскания о каких-либо вудинах, скифах, роксоланах и тому подобных предметах, в сущности, – игра, не стоящая свеч. Следуя твердо заученным понятиям нашей образованности о пустом русском месте в истории, почтенный автор никак не хочет принять в родство с русью и древних роксолан, говоря, что подобная мысль и ему приходила, когда он занимался древними народами, населявшими Русскую страну, но, всмотревшись беспристрастнее, он увидел «несостоятельность подобных предположений, основанных единственно (будто бы. – Примеч. авт.) на созвучии». И затем, через несколько страниц (С. 167 и 183) сам же уверяет, как важно, например, свидетельство Симеона Лагофета о древнем Россе, освободителе и прародителе руси. Это свидетельство, говорит он, «должно иметь для нашей истории первостепенную важность: оно служит доказательством, что руссы сами себя отнюдь не считали происходящими от недавних пришельцев, но, подобно многим древним народам, духовно жившим мифическими преданиями о своей старине, имели воображаемых (!) предков и родоначальников». Сколько же требуется пристрастия для того, чтобы заметить и без того очевидное сродство народного мифа, в глубине которого всегда лежит несомненная истина, с историческими несомненными свидетельствами о существовании целого народа с таким же именем, упоминаемого за несколько столетий прежде на тех же самых местах, где существовал и мифический, и исторический Росс. Конечно, это только вероятность, ибо никакого юридического документа и расписки на это мы нигде не найдем. Но историческая правда имеет свои основания, для которых юридический документ или писаное засвидетельствование еще не многое значит.
Так шатки и поверхностны огульные осуждения почтенного критика всех попыток, стремящихся разъяснить доисторическое время Руси. Ясное дело, что при таком направлении нашей руководящей исторической критики появление русского Шафарика или Цейса на долгое время сделалось невозможным. Для молодых ученых потребуется большая храбрость уже только для того, чтобы сломить застарелые и закоснелые предубеждения против скифства и роксоланства Древней Руси.
В своей книге мы сделали что могли, опираясь главным образом на первоначальные источники, так показано и выше, и не вступая в споры с разнообразными мнениями авторитетов, им же несть числа, по той причине, что их разбор потребовал бы особой книги. В отношении местоположения древних жилищ вудинов мы имеем на своей стороне, между прочим, авторитет знаменитого Герена («Политика и торговля древних народов»), который, преследуя одни научные цели, конечно, иначе и не мог растолковать до крайности простой и ясный текст Геродота.
18
Буслаев. О влиянии
