«Двенадцать стульев» называется. Прикольно, мне здесь нравится!
– Ты погляди, Вадим, это же есенинская велосипедистка! – раздался зычный голос от столика, на который поглядывали девчата. («Велосипедисткой» называли Галю друзья Сергея Александровича, потому что она почти не расставалась со своим велосипедом. Ну, понятно, сейчас я была без него – какой может быть велик в декабре?)
Что ж, значит, мне нужна эта веселая компания. Я встала и уверенно направилась к ним.
Обладатель зычного голоса – худощавый брюнет с прилизанными блестящими волосами и тонкими губами – Анатолий Мариенгоф, не иначе. Лучший и ближайший друг Есенина в этот момент. Ему поэт посвящал множество стихотворений. До того момента, пока с ним вдрызг не разругался. А Вадим – это Шершеневич, Вадим Габриэлевич, тоже местная знаменитость. Это на него ходили смотреть Галина со своей подругой Яной Козловской перед встречей с Есениным. Самого Сергея в компании не было.
Зная, что друзья поэта не очень любили Бениславскую, я повела себя понаглее. Уселась за их столик, съела ломтик колбаски (никаких консервантов!) и уставилась на Анатолия:
– Мне нужен Сергей Александрович.
Мариенгоф только пьяно фыркнул, за него, наливая рюмки, низким голосом протянул Шершеневич:
– Не только вам, моя дорогая, нужен Сережа. Он нужен всей нашей пролетарской родине…
Да уж, ответ, достойный поэта.
– Он будет сегодня читать? Дело в том, что Сергей Александрович просил меня об одной услуге…
– Сегодня читаю я, – отрезал мрачный Анатолий и чокнулся с Вадимом рюмками. – А Сергун будет слушать. Вон он, кстати…
По кафе пробежал нестройный гул – это фанатки кинулись к входу, загородив входивших. Я подскочила и вытянула шею, пытаясь увидеть поэта.
Гений оказался невысоким мальчишкой, одетым в длинное светлое пальто нараспашку, широкополую шляпу и бежевый костюм с галстуком-бабочкой. В это время сказали бы, что он выглядит «франтом», а в наше выразились бы куда проще: «расфуфыренный павлин», никак не иначе. Есенин нестройно покачивался, придерживаясь за одетого более скромно сопровождающего. Гений был пьян. Черт, неужели я провалю задание и не запишу его выступление?! Капец, блин, черт!
В толпе девчонок оказались репортеры.
– Сергей Александрович, скажите, кто может стать поэтом в Советской России и что нужно для этого сделать? – ну, и как же на такой риторический вопрос ответит наш поэт?
– Стихи имеет право писать только тот, кому больно, – очень серьезным, хрипловатым голосом ответил он. – Кто умеет чувствовать боль… Истинным поэтом человек становится только в те минуты, когда ему больно.
Ого. Глубоко, однако. Это же общеизвестная его фраза! И я ее записала! Супер!
Беспардонно растолкав поклонниц, Есенин направился к нам, увидел меня, снял шляпу и шутовски поклонился:
– Да
