гора имела предгорье из белых песков и темный остроконечный конус из иголок и палочек. Шестнадцать других муравейников были выселками столицы. По иголкам и по сухим березовым листьям ползли миллионы жителей государства. Я закрыл глаза – шорох по сухим листьям напоминал мелкий дождь. Нельзя было понять: воюют или спешат в гости друг к другу?
Над коричневой теплой горой я опустил прутик. Сейчас же на солнце засверкали фонтанчики муравьиной защиты. Я облизал прутик, он был кислым-кислым.
Звездное небо и муравейник чем-то похожи. Много раз видел, но опять стоишь, врасплох застигнутый великой загадкой…
Я разложил карту и прочел названия здешних мест. Они таинственны, как черная вода в бочагах: Чарус, Ерус, Кочемары, Колтуки, Курша, Ламша. Это кордоны и деревеньки. А вот озера: Кальное, Вешурки, Песмерки, Мымрус. Болота в этих местах никто не считал – топографы метят карту сплошной сеткой тоненьких черточек. Это значит: места топкие, низменные. Знаменитая Мещера. Местные люди в этом слове ударение делают в самом конце, так же как в слове «густера», обозначающем мелких подлещиков.
Мещера была, наверно, последним убежищем от татар. На краю Мещеры над Окою стоят зеленые земляные валы старой Рязани. В самом заповеднике тоже есть остатки земляной крепости. И немудрено, если на дне черной воды лежат где-нибудь остроконечные татарские шлемы.
Лесник на Старом родом из села Кочемары, жена его тоже из Кочемар. Впрочем, почти все лесники в заповеднике и все их жены – родом из Кочемар.
Зовут лесника Царев Николай Иванович. Он немного хромает и в Кочемарах имел «сидячие должности» – возил на лошади почту, портняжничал, плел корзины и был пчеловодом. Три последних года он живет на кордоне и дослужился до «чина лесного техника». Мотоцикл облегчает ему лесные обходы, жена попалась хозяйственная, лес он любит и бережет. Одним словом, человек нашел свое место.
Из Кочемар на кордоне изредка появляются гости. На прошлой неделе была сестра лесника Мария Ивановна, привезла холодец и большой круг деревенского сыру. Два вечера мы сидели у лампы и я слушал рассказы о Кочемарах. О «Ракете», которая ходит теперь по Оке, о недавнем пожаре – «в один час сгорело сорок домов», о попе, который завел с мотором велосипед, но вынужден пересесть на лошадку – «старухам не понравился механизм». Лесник хороший рассказчик. Вчера он сказал, вспоминая кого-то из кочемарских: «Рябой, как шилом брился…»
Вечером мы с лесником плаваем проверять сети. Попадаются щуки, лини, караси. Попался недавно огромный лещ, такой огромный, что высохший пузырь висит на стенке, как детский воздушный шарик, а тело леща для ухи рубили топором на пенечке. Чаще всего попадается в сети карась. Вода потеплела, у карасей начался нерест. В болотных сапогах я брожу иногда по затопленным ивнякам. Караси кидаются из-под ног, с несвойственной карасям резвостью прыгают из воды. Кажется, из кустов в воду кто-то швыряет слитки красной горячей меди.
Рыбу лесникам
