почти наполовину наполненный спиртом.
Бережно прижав драгоценную жидкость к груди, придавив фотографию ладошкой, чтоб не расплескалось ни капли, Роб осторожно выскользнул в коридор. Обратный путь по галерее он проделывал не торопясь, внимательно глядя под ноги. На повороте к лестнице вдруг угадал какое-то движение сзади, обернулся и тут же оказался на полу, сбитый с ног. Стакан отлетел в сторону, опрокинулся, спирт расплылся по полу, съездив по ноздрям и глазам тугим хвостом наиомерзительнейшей вони, фотография на миг зависла в воздухе и плашмя шлепнулась на пол, придавив и без того растекшуюся лужицу. Поднимаясь, Роб успел заметить за углом пушистый кончик серого хвоста. Кот!
Вернулся в зал горестно понурившимся, виноватым, хотя ни у кого из кэльфинь язык бы не повернулся его упрекнуть – наблюдали произошедшее своими глазами.
Стали подтягиваться другие кэльфы, обшарившие все лаборатории и служебные помещения дворца, тоже грустные – никто ничего не нашел.
– Что будем делать, Шона? – вопрос никто не задал вслух, он просто висел в воздухе. Висел и висел, как черная тучка, наливаясь бедой.
– Можно попробовать добыть спиртное снаружи, – робко сказал кто-то.
– Невозможно, – грустно возразила Снотра. – По прогнозу ливень будет продолжаться еще двое суток…
Черная тучка над головами кэльфов становилась все больше и угрожающей, некоторые особо впечатлительные уже явственно различали в ней грозный лик Нарви – великана, породившего Ночь, владыку Нифльхейма – мира мрака и царства мертвых. В ливень, как понимал каждый, из дворца выхода нет. В иное время, когда на улице сухо, любой из кэльфов мог выскочить на улицу, обернувшись котом. Но в дождь… Становясь котами, кэльфы принимали на себя привычки и запреты, свойственные обычным кошкам, а кошка, как известно, воды боится пуще огня. Не столько самой воды, сколько того, что намокшая шерсть тут же потеряет природную термопрослойку, сделав животное совершенно беззащитным от внешнего холода. Этот страх заложен у кошек в генах, а кэльф, приняв облик кошки, обязан слепо повиноваться кошачьему инстинкту самосохранения.
– Ладно, – наконец подала голос Шона, – не будем отчаиваться. В конце концов, у нас в запасе конец сегодняшней ночи, день и завтрашняя ночь.
В этот момент в зал, запыхавшись, вбежал последний из посланных на поиски спирта кэльф. Взволнованный и несчастный, он ринулся прямо к помосту, намереваясь доложить о неудаче. Шона остановила его жестом руки:
– Потом, потом. Мы все уже знаем. Сегодняшнюю ночь, – продолжила она, – прошу употребить на изучение Летописей, может быть, там откроется что-то, упущенное ранее. По всем вопросам к Лираю. Снотра, ты покопайся в архивах дворца. Вполне возможно, подсказка там. Игры и развлечения отменяются. Я попытаюсь связаться с родственниками и посоветоваться с ними. Мимир, пошли. – Шона оглянулась, ища глазами котенка, и обнаружила позади себя совершенную
