в горы, выбрав местечко возле ручья. Там началось тридцатипятилетнее тайное единоборство с природой за выживание. Агафья все эти годы называет голодными – огород на «северах» (на холодном склоне горы) кормил плохо. «Ели рябиновый лист, коренья, траву, грибы, картофельную ботву, древесную кору. Голодали все время. Каждый год держали совет: или съесть, или оставить на семена».
В 1958 году группа туристов, спускавшихся по Абакану, увидела неожиданно бородатого человека, стоящего с удочкой. «Он был крепок как груздь. А рядом на куче пихтовых веток сидела старушка, худая, согбенная – живые мощи». От инструктора по туризму (им был Тигрий Георгиевич) проплывавшие слышали: где-то в этих местах должен быть скит Лыковых, и догадались, что перед ними «пустынники» Акулина и Карп. На вопросы о детях они ответили: «Которые с нами, а которые отошли». Большого разговора не получилось. Таежники явно были обеспокоены, что «засветились».
Ко времени встречи с геологами семья уже так измучена была борьбой за существование, что хорониться от людей не захотела, покорно приняв предначертанье судьбы.
Вслед за отцом, давшим ей строгий наказ, Агафья продолжает считать: «Спасенье для истинных христиан – жить в пу́стыне». В этом главная из причин ее нежелания перебраться к родным. Прибавим к этому еще и закон: все живое является продуктом среды, где родилось, сформировалось. Таежная глушь и безлюдье для Агафьи – «родной дом», угодная богу «пу́стынь». Предположение родственников, что теперь-то, после всей маеты в одиночестве Тупика, Агафья наконец согласится остаться с единоверцами, не оправдалось. Даже и умереть в «пу́стыни» для нее все же лучше, чем жить рядом с «миром».
Долгим был вечерний разговор в Килинске. Один из бородачей, сидевших полукругом возле Агафьи и терпеливо объяснявших ей накладность вертолетных сообщений с «пу́стынью», сделал, казалось бы, правильный ход:
– Ну что же, пустынь так пустынь. Наши места, ты теперь видела, нелюдные. Если не хочешь возле нас обретаться, пожалуйста – в любом таежном распадке, хочешь в двух верстах от деревни, хочешь в пяти, поставим тебе избушку, распашем землю. Живи пустынницей. А что случится – мы рядом, вертолета не надо.
Все притихли. Что возразит?
– Да нет уж. У вас тут картошка не такая…
– Ну привези свои семена…
– Нет-нет, доктор Игорь Павлович сказал: я тут у вас всеми болезнями, кроме клеща, заболею…
Загорелые крепкие старики, переглянувшись, вздохнули. А Агафья, прислоняя руки к груди – «сердце», просит:
– Ты, Василий Михайлович, скажи там насчет вертолета. Обнадежили отвезти, так пусть отвезут. Картошку-то надо готовить к посадке…
• Фото автора. 2 мая 1991 г.
Возвращение пиявки
Деревенскому человеку пиявка известна с детства, побродишь в теплом
