стояли вдоль стены и торопливо заняла место за одним из пультов.
В некоторых из кресел сидели олимы, внимательно наблюдая за подготовкой к старту, но большинство сидений оставались свободными.
– Прямо зрительный зал на борту, – хмыкнул Атлантида. – Какое кресло нравится вам больше всего, сэр Теплер?
– Какая разница, сэр Платон? – отмахнулся миллионер и рухнул в ближайшее. Кресло издало жалобный хруст, но выдержало.
Археолог сел в соседнее, откинул голову на подголовник. Верхний край кресла упирался ему точно в основание черепа. Атлантида чертыхнулся, вскочил, нашел регулировку, выдвинул подголовник до упора вверх, снова сел. В новом положении затылок получил какую никакую опору, хотя и не очень удобную – верхний край подголовника находился на уровне середины головы. Рассольников покосился на Вайта и увидел, что у того мыслящий орган находится и вовсе на весу.
– Эй, сэр Теплер, поднимите подголовник, а то вам на старте мозги оторвет.
– Не поднимается, сэр Платон, – пожаловался миллионер.
– Как это не поднимается?! – Атлантида вскочил, нажал на регулировочный рычаг соседнего кресла. И правда – все регулировки находились в максимальном положении. Ну не рассчитывали олимские конструкторы сидения на таких рослых космонавтов!
– Эй, кто тут командир?! – выпрямился археолог. – Сделайте что-нибудь! А то ваш богатый пассажир старта не переживет.
– Пи! Пи! – самый рогатый из олимов громко запищал, размахивая копытцами.
– Четыре минуты до начала разгона, – любезно перевел полилингвист.
– Четыре? – археолог метнулся к своему креслу, сел и торопливо пристегнул ремни.
– Пи-пи пи, пи!!! – на все голоса пищали члены команды.
– Прощайте, сэр Теплер, – участливо кивнул Атлантида.
Но тут один из олимов вскочил со своего кресла, подскочил к шкафчику, распахнул дверцу, рывком сорвал ее с петель, подбежал к Вайту, подсунул ее миллионеру под спину, так что часть дверцы выступала над слишком коротким подголовником и метнулся назад, за пульт.
– Неудобно, – заворочался толстяк. – Спину режет.
– Пи-и-и-и!!! – завопил в этот миг рогатый, мониторы полыхнули оранжевым и щеки Вайта мгновенно сползли на затылок. Полет начался.
Ускорение продолжалось двенадцать минут при четырех «g». За это время у Атлантиды совершенно занемел затылок, а у Теплера сползли к спинке не только щеки, но и все остальные рыхлости тела, отчего спереди он стал походить на олимпийского атлета. Правда бодрости спортивная внешность ему отнюдь не добавила. После окончания разгона, перехода в режим растянутого дискретного перехода и включения искусственной гравитации, миллионер даже не шелохнулся.
– Как вы себя чувствуете, сэр? – Атлантида расстегнул ремни и подошел к напарнику.
– Спасибо, сэр, очень плохо, – простонал в ответ Вайт. – Вы не поможете мне встать?
– Ничего
