рыжей полосой лежащего поперек остальной шерсти меха.
– Вы не поможете выжить двум уставшим от переживаний путешественникам, прекрасная леди?
Переводчик восторженно запищал, и Атлантида увидел, как раковины ушей повернулись в его сторону.
– Я сейчас отойду, – перевел полилингвист ее ответ.
– Ни в коем случае! – вскинул руки археолог. – Самим нам с этой аппаратурой ни в жизнь не разобраться! Мы умрем с голода раньше, чем…
– Плачу пять оболов, – вмешался в разговор подошедший Вайт, – закажите нам какое-нибудь жаркое.
Олимка вскинула черный носик, возмущенно пискнула и пошла в сторону.
– Скажите, сэр Теплер, – задумчиво пробормотал Атлантида, – а как вы отреагируете, если вам предложат на завтрак человеческую ногу и дюжину парикмахерских ушей, стушенных в собственном соку?
– Почему именно «парикмахерских», сэр? – не понял миллионер.
– А вы что, предпочитаете уши бухгалтеров, сэр?
– Какую мерзость вы говорите, сэр Платон! – возмутился Вайт.
– Не нравится? – поморщился археолог. – Тогда не забывайте, что мы находимся среди вегетарианцев, сэр. Олимы травоядные, а насколько я знаю историю, вокруг стад травоядных всегда обитают хищники. Олимов наверняка кто-то кушал на протяжении всей их истории, и они могут очень нервно отреагировать на намеки типа «бефстроганов».
– Что же нам теперь, голодными сидеть, сэр Платон?
– Если в их меню нет щавеля или хотя бы петрушки – то да, сэр.
– А хлеб у них есть, сэр? Самый обычный, простой хлеб?
По счастью, поясной лингвист исправно переводил в писк все их пререкания. Один из космонавтов, закончив еду, подошел ближе и постучал Вайта по поясу:
– Хлеб?
– Хлеб, хлеб, – закивал миллионер.
Олим махнул рукой, зовя их за собой. Они обошли вокруг всего корабля и остановились возле медицинского отсека, которые пахнут одинаково на всех кораблях вселенной.
– Хлеб, – указал олим на дверь и отправился по своим делам.
– Здесь? – не поверил Вайт.
– Ну разумеется, сэр, – махнул рукой Атлантида. – Хлеб! Лакомство для больных. Конечно, здесь есть хлеб. Идите, сэр, пропитание лежит на вашей совести.
Миллионер вошел в медотсек, и спустя пару минут вышел, красный от ярости, но с батоном хлеба под мышкой:
– Двадцать пять оболов! Да за эти деньги его самого можно целиком на вертеле зажарить!
– А чем они раны обеззараживают, вы не спросили, сэр? – с надеждой поинтересовался археолог.
– Хлоргексидином, сэр, – отрезал толстяк, и Атлантида понял, что спирта за дверью нет.
Они тут же по-братски разделили буханку – разломали пополам, и Вайт немедленно спрятался в своей каюте. Видимо, перспектива кормить компаньона хлебом
