пока все обдумывали перспективу оказаться в одиночку где-нибудь в лесу, полном ходячих.
Они уже были готовы сдаться, когда начался подъем – поначалу слабый, почти незаметный – по краю безбрежной вонючей свалки. Пустынные песчаные террасы по левую руку и усеянная мусором земля с редкими деревьями простирались на мили, вплоть до заброшенных, похожих на привидения дощатых настилов, вьющихся вдоль пляжей. Небо начинало наливаться предрассветной розовой кровью, и проповедник только хотел что-то сказать, как Норма заметила первые еле видные красные точки в дальней дымке.
– Стой! Стой! – она ткнула пухлым пальцем в сторону далеких дюн мертвенно-бледного песка, протянувшихся вдоль берега. Они были настолько выщерблены и выветрены, что походили на темную сторону луны. – Вон! Видите их?!
– Где? – проповедник вытянул шею и снизил скорость так, что машина еле ползла. – Я ничего не вижу.
– Примерно полмили вот туда, наверх, видишь? – женщина просто дрожала от возбуждения. – Целая куча! Видишь габаритные огни?
Иеремия Гарлиц сделал глубокий очищающий вдох, увидев наконец пыхтящий по прибрежной дороге караван. В предутреннем свете он был похож на ленту пылающих красных угольков, испускающих сгустки дыма при раздувании.
– Да, мэм, несомненно вижу! – Иеремия испустил вздох облегчения во всю глубину бочкообразной груди. – Что об этом думаете, парни?
Двое молодых мужчин на заднем сиденье наклонились вперед, захваченные зрелищем, в молчаливом восторге.
– Дай им гудок! – в волнении заламывала руки Норма Саттерс. – Не упусти их!
Иеремия улыбнулся про себя. В прошлой жизни его приводили в восторг передачи о живой природе, что показывали по телевизору. Он записывал их на кассеты в своем доме на колесах и пересматривал потом между молельными собраниями поздно ночью часами напролет, прежде чем отправиться на боковую. На ум пришла одна конкретная серия, посвященная разнице между поведением овец и волков. Он помнил образ мыслей стада: овцы движутся почти как единое целое, косяк беспомощных рыбок, легко направляемых одной овчаркой. Он помнил инстинктивное поведение волка, когда тот – скрытно, в одиночку, терпеливо – подкрадывается к отаре.
Во мраке салона он бросил взгляд на плотно сложенную маленькую женщину.
– У меня есть идея получше.
Отец Патрик Лайам Мерфи, рукоположенный католический священник и бывший глава джексонвильского прихода Наисвятейшего Искупителя, не замечал неожиданное препятствие на дороге, пока не стало почти слишком поздно. Проблема в том, что у стройного седого священника словесное недержание – возможно, профессиональная деформация из-за обязанности читать проповеди, наставления и утешения. Сидя за рулем громыхающего «Виннебаго», он без отдыха приседал на уши своему протеже, Джеймсу Фрейзеру, который развалился в пассажирском кресле и пытался слушать.
– Позволю себе напомнить тебе, Джимми, что существует две различные ипостаси Христа, и того, о ком ты, в своей недалекости и надменности, сейчас говоришь, мы называем «историческим»
