любила свою внешность. Не комплексовала, просто не любила. Хотя, парадокс, именно в подростковом гормонально-слезном периоде я себе нравилась. Что случилось потом? Не знаю. Мне просто хотелось быть другой. Иметь темные, отливающие глянцем, идеально прямые волосы, а не белобрысый «одуванчиковый пух», который не укладывался ни в одну прическу (единственным выходом было носить длинные волосы и заплетать их в косу). Мое лицо люди называли «кукольным» и хорошеньким, а мне отчаянно хотелось отделаться от этого сомнительного барбиобразного комплимента. Я и в самом деле была чем-то похожа на куклу: фарфорово-белая кожа, чуть вздернутый маленький нос (предмет маминой гордости, которая считала, что по-настоящему хорошенькая девушка должна обладать маленьким аккуратным носиком) и светло-голубые глаза. Я могла бы любить свое лицо и гордиться им, но не любила за эту всеми признаваемую кукольность. И чтобы хоть как-то бороться с ненавистным мне «имиджем», вместо ожидаемых от меня оборчатых и кружевных юбок и платьев носила джинсы, спортивного стиля свитера, толстовки, футболки и обувь на плоской подошве. Можно было порадоваться тому, что моя фигура отличалась от «барбиобразной» тем, что у меня хоть и были аккуратные узкие бедра и ноги длиной не подкачали, но отсутствовал бюст. Но это отличие от Барби доставляло не радость, а, понятное дело, огорчение.
У меня даже имя было кукольное – Даша.
Антонио говорил, что моя внешность в Испании экзотична и потому еще более привлекательна. А мне, напротив, нравилась южная красота, и я боялась, что на фоне ярких испанок острее почувствую свою не «экзотичность», а блеклость.
Возможно, причиной такого ревностного, граничащего с паранойей отношения к южной красоте послужило то, что мой бойфренд Иван, с которым мы встречались без малого пять лет, за месяц до нашей свадьбы изменил мне с одной знойной красоткой. Не знаю, как там у них сложилось дальше. По слухам, Иван недолго переживал мой уход и закрутил уже открытый роман с разлучницей.
Я грустила по поводу измены и расторгнутой свадьбы ровно десять месяцев – до января этого года. А потом поддалась Веркиным уговорам, и мы с ней отправились в брачное агентство, которое специализировалось на знакомствах с иностранцами. У моей подруги, имевшей не один неудачный опыт несложившихся отношений с нашими соотечественниками, возникло стойкое убеждение, что мужчину мечты нужно искать не на родине и в республиках-соседках, а за рубежом. Честно говоря, я не разделяла подобной одержимости подруги и отправилась с ней за компанию. Но анкету все же заполнила, положенный взнос уплатила и фотографии сделала.
Отклики пошли сразу. Не могу сказать, что все написавшие нам «женихи» были сплошь принцами. Верке, которая параллельно мониторила в поисках иноземных женихов просторы Интернета, порой попадались такие экземпляры, что с них можно было писать многотомные истории психиатрических заболеваний. Хорошо, подруга благодаря своему выстраданному опыту нескладывающихся отношений
