Коноэ. Тем самым он разжигал у императора-инока еще большее недоверие к Ёринаге, ибо Тоба прекрасно осознавал к чему все эти затеи главы дома Фудзивара. У Коноэ не было детей и в случае его отречения, например, по причине болезни, наиболее вероятным кандидатом в новые императоры становился Сигэхито, сын экс-императора Сутоку. Помешать возвращению священных регалий императорской власти ветви старшего сына Тобе будет очень сложно. Император-инок не забыл, что, заставляя Сутоку уступить престол Коноэ, он обещал, что в случае отречения последнего императором станет Сигэхито. Конечно, сыскать благовидный предлог отказаться от обещания для такого изворотливого политика, как Тоба, не составит труда. Сутоку он не опасался. Он опасался тех, кто стоял за ним и в первую очередь Ёринагу. Загнанный в угол он будет драться до последнего, а вместе с ним – орды самураев, кормящихся с его милостей. Да и воины-монахи Кофукудзи вряд ли будут сидеть, сложа руки.
Определяющим становилось здоровье Коноэ. При его жизни у Тобы хватит авторитета удержать Ёринагу и его компанию, а значит, появится и время, необходимое для поиска ответных мер. То, что он их найдет, Тоба не сомневался. Пока же надо сохранять, хотя бы внешне, нормальные отношения с Ёринагой. Благодаря такой позиции Тобы буйства Ёринаги и слухи, распускаемые Тадамити, не имели для левого министра ощутимых последствий.
Это явно противоречило планам Тадамити. И он решается на довольно авантюрный шаг. В конце ежедневного доклада императору обычно сдержанного Тадамити словно прорывает: «Ваше величество, дозвольте высказаться не только как покорному вассалу и канцлеру, но и как, смею надеяться, вашему другу». Коноэ удивленно вскинул брови. В его взгляде удивление перемешалось с неподдельным интересом. Просто так Тадамити не решился бы нарушить обычный порядок высочайшего доклада. «Говори, Тадамити, я тебя внимательно слушаю», промолвил он. «Я, Ваше величество, искренне полагаю, что моя преданность Вам и мой преклонный возраст дают мне право на подобную откровенность. Я отлично осознаю, каков груз ответственности за государство, лежащий на Ваших плечах. Я отлично осознаю, как тяжела эта ноша, усугубляемая болезнями, мучающими Ваше тело. Но я твердо уверен, что с божьей помощью Вы преодолеете все трудности и не сойдете с пути, предназначенного Вам небесами. Будьте верны своему долгу до конца. Откажитесь от мысли отречения от престола!».
Коноэ пришел в явное замешательство. Он и догадаться не мог, к чему Тадамити завел этот разговор. Тот же тем временем продолжал: «Тададзанэ и Ёринага только и твердят о доверительной беседе с Вами. Что, мол, Вы обиняками дали понять, что собираетесь уйти на покой и посвятить себя молитвам и подвижничеству». Наступила гнетущая пауза. Тадамити ждал реакции императора. А он молчал, иногда потирая руками глаза, которые начинали воспаляться от яркого света, проникающего сквозь открытое окно. Тадамити
