Мне стыдно было признаться, что и там, и там я проработала всего несколько дней: в первом случае согласилась помочь приятелю, а во втором это вообще была обязательная практика по окончании общеобразовательного курса… Только сейчас я с ужасом поняла, что, похоже, совершенно ничего не умею!.. Всю жизнь я только и кочевала с вечеринки на вечеринку. – Кажется, у меня талант к ничегонеделанью… – растерянно признала я.
– Это самый полезный талант из всех, что я знаю, – серьёзно заметил он, и я сразу почувствовала себя незаменимой.
5
Вернувшись в его спальню, я чуть не споткнулась о неподъёмный ящик с красками; странно, прошлой ночью мне удалось как-то безболезненно его миновать, но уж теперь я вцепилась в него намертво. Перво-наперво я покрутила винты, потом подёргала скобы. И только после того, как ни одна из моих манипуляций не увенчалась успехом, я выглянула в окно и елейным голосом сообщила:
– У меня что-то не открывается твой ящик с красками.
– А зачем ты хочешь его открыть?.. – елейным голосом возразил он, уклонившись от прямого ответа не менее виртуозно, чем я уклонилась от прямого вопроса.
– Я хочу посмотреть на краски, – призналась я.
– Они находятся в герметичных вакуумных колбах под замками, код от которых известен только мне.
– А зачем ты тогда запираешь ещё и сундук? – поразилась я. В жизни не видела столько запертого сразу в одном месте!
– Чтобы сэкономить время любопытствующих, – пояснил он. – То бы ты зубами каждую колбу в отдельности грызла, а то остановилась на крышке сундука.
Я насупилась.
– Ты всё знаешь заранее, – грустно подытожила я, вернулась несолоно хлебавши вниз и хотела было запить досаду люмэ, а то и чем-нибудь покрепче, но он поймал меня и усадил к себе на колени. Я хотела немножко рассердиться, но он поцеловал меня в лоб и сказал:
– Чтобы открыть краски, нужно соблюдать технику безопасности. Существуют специальные формулы. Если хочешь, я как-нибудь научу тебя.
– Конечно, хочу! – оживилась я. – Это, наверное, ужасно интересно!
– Да, – сказал он и поцеловал меня в ухо. Я вздохнула и поёрзала. Мне хотелось непременно всё о нём разузнать и всем завладеть.
– Боже мой, у тебя сразу две опасных профессии!.. – мечтательно простонала я.
– Дар сновидения – это не профессия, – мягко возразил он.
– Всё равно… А что ты рисуешь?..
Он, как обычно, поколебался прежде, чем отвечать.
– Да в основном то, что вижу, вернее, предвижу… – неуверенно сказал он. – Здесь, на Бетельгейзе, очень много стихий. Очень много уровней реальности. И далеко не все из них открываются… ну… для общего доступа. Это потому, что звезда сама точно не знает, хочет она, чтобы кто-нибудь там жил, или нет. Когда я рисую что-нибудь, она обдумывает то, что видит… видит в будущем… или прошлом… и решает, скрыть это или нет. Поэтому
