в домашнюю одежду, как в дверь позвонили. Это был Лелик. Обескураженный, немного сердитый и испуганный. Это ему категорически не шло – быть испуганным.
– Тебе не идет, – так и сказала я, пропуская его в квартиру. Физиономия Лелика, обычно круглая, от удивления вытянулась и почему-то напомнила мне продолговатую ташкентскую дыню. Наверное, в другое время это было бы смешно – «дынная» физиономия растерянного Лелика, но не сейчас.
– Что – не идет? – непонимающе переспросил он.
– Быть напуганным. Это тебе не идет.
Я оставила его в коридоре разуваться и отправилась на кухню ставить чайник.
– Черт возьми, Александра! – воскликнул раздраженно Леонид, появляясь на кухне. Кажется, он впервые назвал меня полным именем. – Что это за выкрутасы были? Я такого представления от тебя не ожидал! Сорвалась и помчалась. Куда, спрашивается? На кой ляд?
– Туда и на тот ляд, – пожала я плечами. Негодование Лелика странным образом немного привело меня в чувство. – С ментами и водителем разобрался? И что там с машиной?
– Разобрался, – махнул рукой он. – С машиной ничего серьезного, к тому же она у меня застрахована. А мужика-водителя немного жаль.
Я промолчала и включила наполненный свежей водой электрический чайник.
– Как там парень, узнала? – спросил Леонид, чтобы получить от меня хоть какой-то ответ.
– Узнала. Фигово, – произнесла я, не поворачиваясь, чтобы он не смог прочитать на моем лице весь спектр ненужных эмоций. Он бы не понял.
– М-да-а, не повезло парнишке! И мужику – тоже. Обоим не повезло. Се ля ви, – Лелик иногда пытался быть философом. – Ты так и не объяснила, на кой дернулась в эту «Скорую».
Я пожала плечами и, потрогав ладонью чайник, спросила:
– Лелик, у тебя есть сигареты?
– Ну, есть…
Он послушно вытащил из кармана сине-белую пачку, но тут же спохватился и грозным тоном строгого папочки провозгласил:
– Ты же не куришь!
– Не курю, – согласилась я и повернулась к нему. – Но все равно дай. Одну.
– Мартышка, что произошло? – нахмурился Леня и подался корпусом ко мне. – Ты… какая-то странная. Словно заторможенная. На тебя такое впечатление авария произвела?
Я кивнула, хватаясь за этот предлог – увиденную аварию, – как за удобный поручень. И неожиданно почувствовала, как на глаза наворачиваются так и не выплаканные когда-то слезы. Вот тебе и «черствая девочка», «железная кнопка» – надуманный имидж, который грозил расползтись клочками, как упавшая в воду бумажная салфетка. Разреветься при Лелике – этого мне еще не хватало.
– Леня, я хочу побыть одна, – торопливо попросила я его. И мысленно помолилась небесам, чтобы Лелик меня послушался.
– Ладно, Мартышка, – сдался он после видимых колебаний. – Оставлю тебя, как хочешь. Надеюсь, все обойдется без глупостей?
Не
