что у них зайдёт так далеко, – удивился я. – Женщина она суровая, а тут – «Настенька».
– Что вы понимаете в vivre et aimer?
– Валентина Аркадьевна, пожалейте Кравчука, он ни слова не знает по-французски.
– А вы знаете? – насмешливо поинтересовалась Левина, просверливая колким взглядом мою нагловатую физиономию.
– Переводится: жизнь и любовь, – подсказал профессор. – Валюша, не дави на ребят интеллектом. В современных школах французский язык редко изучают. Откуда им знать?
– А как же они в любви объясняются? – возразила бойкая адвокатша. – Вы только послушайте эту волшебную мелодию: Si la fleur poussait chaque fois que je pense à toi alors le monde serait un immense jardin – Если бы цветок расцветал каждый раз, когда я думаю о тебе, то мир был бы огромным садом.
– Красиво, – впечатлился Кравчук.
– После таких слов, – продолжала Левина, – любая женщина станет вашей навеки. Хотя в современном мире всё значительно проще. Напялил маску Бэтмена, надел кожаные штаны с хвостом, взял плётку – и вперёд. Никакой романтики! Сплошная садо-мазо, или как там у вас называется?
Лощинский сделал вид, что не понимает, кому предназначался этот вопрос.
– А вы, Виктор, – вновь пошла в атаку неугомонная старушка, – какой язык в школе изучали?
– Турецкий, – раздражённо выговорил я, не глядя на Левину.
– Правда? А мне помнится, вы что-то там про английский говорили, или, может, ваш друг, Алексей… Впрочем, это не важно. Может, поделитесь с нами какой-нибудь романтической турецкой фразой?
– Да, пожалуйста! Бар монда, – с ударением на второе слово скороговоркой произнёс я.
– Чего?
– Бар монда, – сказал я ещё быстрее, делая в этот раз ударение на последнюю букву, неожиданно краснея.
Кравчук с Лощинским взорвались безудержным смехом.
– И что это значит?
– Иди сюда.
Последовал очередной взрыв хохота.
– Теперь понятно, как вы девушек соблазняете, – ехидно выговорила Левина. – Полагаю, других романтических фраз вы не знаете.
– Этой вполне достаточно, – возразил я. – При правильном произношении действует безотказно.
– Валя, прекрати, – не переставая смеяться, пробормотал профессор. – Виктору ещё работать надо. На нём дело нераскрытое висит.
Лощинский подошёл к сейфу, немного покопался и достал тоненькую папку-скоросшиватель.
– Вот, изучайте, – он положил папку мне на стол. – Дело Соколова, водителя энергомобиля.
«Слава богу, – мелькнуло в голове. – Наконец-то противная адвокатша отстанет». Я открыл дело, стараясь сосредоточиться на загробном документе. «Так, – читал я про себя, – Соколов Арсений Петрович, 1964 г. р., 51 год. Не женат, детей и родственников не имеет. Окончил школу-интернат №4 по улице Вяземского 12, корпус 2 в 1978 году. В том же году поступил в строительное ПТУ №64 по улице Усачёва 8, которое окончил в 1982 году по специальности „автомеханик,
