переспросил Андрей. И добавил вкрадчиво: – А кто, так сказать, автор досье, – если не секрет?
– Авторы, – поправила его Галина. – Нет, не секрет, конечно. КГБ.
– Да?! – развеселился Корабельщиков. – Вы их тоже «привлекаете к сотрудничеству»? Вплоть до того, что они вам папочки свои позволяют читать?! Не знал, что у нас такая всеобъемлющая коррупция!
– Это не коррупция, Андрей Андреевич, – Галина посмотрела на него, как на несмышлёныша. – Это ведь по-человечески очень, понимаете? Человеку свойственно думать о будущем, надеяться, мечтать о лучшей жизни – если не для себя, то хотя бы для детей. Это же всё кончится когда-нибудь, – она сделала такое движение головой, словно охватывая всё вокруг. – Мой папа очень любил рассказывать один анекдот. Имярек – ну, пусть Окуневич – получает регулярно посылки с подарками из Тель-Авива. Наконец, терпение у них, там, в КаГБы, лопается. Вызывает Окуневича уполномоченный КаГБы товарищ и спрашивает: Окуневич, как же так?! Да вот, отвечает Окуневич, так уж получилось – в войну дед с бабкой евреев в подполе прятали. Потом эти евреи в Израиль уехали – с тех пор посылки и шлют. Ай-яй-яй, мягко журит его товарищ, с одной стороны, понятно: война, оккупация, отсутствие руководящих указаний, – но надо же было и о будущем подумать! Что вот нам теперь с вами делать? А я и думаю о нём, о будущем-то, говорит Окуневич. Это как, интересуется товарищ. А так, наклоняется к нему Окуневич, – я тоже евреев в подполе прячу. Он его много раз рассказывал, анекдот этот, а мы всё равно, даже зная его наизусть, улыбались.
– Здорово, – улыбнулся Андрей. – Правда, здорово. Я не слышал этот анекдот. Молодец ваш папа. Хотите сказать, меня тоже – «прячут»?
– Ну, вы же знаете – нормальные люди везде работают. Но я, на самом деле, немного о другом. Вас вроде бы не за что особенно «прятать» – а они «прячут». И явно не для себя берегут. У вас же настоящий талант – так с людьми режима отношения выстраивать. Это редкое качество для человека, которого режим очень сильно не радует.
– Наверное, было бы странно, если бы он меня радовал, – усмехнулся Корабельщиков, – хотя из досье, скорее всего, понятно, что я и при режиме вполне себе неплохо устроился.
– А что вы называете – «неплохо устроился», Андрей Андреевич? – Галина, отложив ручку, подпёрла кулачками подбородок и с интересом рассматривала Корабельщикова. – Расскажите, пожалуйста. Ужасно интересно!
– Попробую, – он добавил воды в бокал пани Геллер и плеснул немного себе. – Как вы, безусловно, знаете, я ни дня ни на кого не работал. Иногда мне даже немного стыдно – я ведь, в общем, совершенно бесплатно получил неплохое образование, да и учился не спустя рукава. Но на работе от звонка до звонка я бы не смог себя найти. Поэтому я искал, как устроить так, чтобы я мог делать нечто полезное – и не только для себя. Конечно, ни жить в общаге, ни питаться серым хлебом, запивая его кефиром, мне, безусловно, не хотелось. Кто-то сказал: хочешь разбогатеть – придумай религию. Но я стремился быть честным настолько, насколько это возможно, не впадая ни в кликушество,
