а за ближайшие 15–20 лет у дворян и без каких-либо социальных революционных потрясений не осталось бы и аршина земли.
Совсем уж крохотный остаточек земли (около одного процента), помещики очевидно, на какое-то время еще смогли бы сохранить, потому что несколько помещичьих хозяйств отчасти приспособилось к новым условиям сельскохозяйственного производства и работали, в целом сводя концы с концами. И эта часть хозяйств была весьма полезной, именно от них к крестьянам и приходили лучший опыт, лучшие примеры агрономических достижений и применения машин. И в этом была их немалая польза для всего сельского хозяйства уезда и многие крестьяне это хорошо понимали.
По всем этим причинам никакой «революции» в уезде никакие местные значительные силы устраивать не собирались, а в городе и тем более был вполне устойчивый классовый мир. Присланным сюда столичным революционерам и группе молодых крестьян-отходников, работающих на заводах, пришлось немало потрудиться, чтобы «раскачать» самых малообеспеченных и призвать к оружию самых неудачливых и неумелых. Вот эта сила и заявила о том, что в уезде состоялись революционные перемены, и власть принадлежит им. А… что дальше?
Советская судьба «Пионера капитализма»
Закономерно она оказалась весьма суровой. Реквизиции, «законные» и даже по тогдашним понятиям вполне незаконные поборы, денежные и продовольственные контрибуции, вводимые в нашем уезде с безжалостной суровостью, очень скоро отняли у крестьян всякую веру в справедливость и человечность новых властей. Самый земледельческий, самый пашенный уезд губернии на «новую политику» на селе ответил двумя большими крестьянскими восстаниями. Плохо подготовленные, слабо организованные эти массовые выступления были трагически величественны в своем масштабе и трогательно жалки в своей политической наивности и безоружной беззащитности. Власть двинула против них громадные силы изо всех ближних городов ярославского и тверского Верхневолжья, кавалерию, артиллерию и даже латышских стрелков…
Въездной знак в советский Мышкин
Восстания были потоплены в крови, задавлены громадным вооруженным превосходством, растоптаны жестокой бесчеловечностью. Во всех крупных селениях прошли расстрелы, многие из которых явили картины, с одной стороны крайней безжалостности, а с другой – полные душевного величия. Так, в селе Климатино на расстрел вывели одиннадцать человек. Двое из них, совсем молодые мужики, плача, очень сокрушались о своей судьбе. Священник, которого тоже вели на смерть, утешал их: «Не плачьте, братья! Мы все вместе достойно жили, вместе трудились, вместе молились и вместе встали за справедливость. Так давайте все вместе достойно уйдем с нашей милой земли к Господу Богу!» И ободренные они все одиннадцать взялись за руки, встали к волнующемуся под ветром ржаному полю и … полегли под залпами карателей.
…Безоружных рубили шашками… Убитых не разрешали хоронить на общих кладбищах… Непогребённые тела лежали
