быть, пример Мышкина оказывается одним из самых горестных, самых крестных. По подсчетам старейшего краеведа, учителя В.А. Порецкого к 1940 году на три тысячи населения оставалось всего сорок семей с мышкинским городским прошлым. И это не удивительно, ведь в нашем случае «антигородская» репрессивная политика властей продолжалась с исключительной последовательностью – вплоть до создания в бывшем городе … двух колхозов, хотя земли для их полноценной работы было слишком мало и лежала она в разных местах и отнюдь не близко. В эти колхозы пришлось записаться даже оставшимся немногочисленным учителям и медикам, иначе для их детей, выходцев из опального Мышкина, поступление в ярославские высшие учебные заведения оказывалось невозможным. И, кстати, участие таких «колхозников» в общеартельных делах оказывалось самым реальным, они все вносили в кассы колхозов «Борьба за урожай» и «Переселенец» некоторые денежные взносы из своих учительских и медицинских зарплат…
Эта дикая и гротескная политика проявлялась в самых причудливых и экстравагантных формах. Так колхоз «Переселенец», практиковавший почти коммунарские порядки быта, разместил свои общежития на одной из двух городских площадей, в домах соборного причта, а конюшни устроил почти на самой площади. Отсюда каждое утро с красными флагами на каждой дуге колхозный обоз грохотал через весь Мышкин, чтобы как-то добраться до выкроенных для «Переселенца» разрозненных клочков земли. Животноводческие фермы разместили почти на задворках улицы Алексеевской на другом конце города, и шествие доярок в красных платочках и с флагами выглядело некой ежедневной демонстрацией или неким «крестным ходом».
Детский садик «Петушок»
Уникальный фонд Опочининской научной библиотеки частью вывезли в Ярославль и Рыбинск, а частью сожгли «за ненадобностью». В главном храме города, Успенском соборе, устроили склад сена и льнотресты, в Скорбященской церкви – столярную мастерскую, а Никольскому собору «повезло», он стал Домом культуры. Действительно, повезло, ведь Алексеевская церковь и храм иконы Божией Матери «Утоли моей печали», а заодно и все четыре городских часовни просто сломали. Колхозному селу не требовались ни храмы, ни особняки, ни мощеные улицы, ни тем более музей, картинная галерея, научная библиотека, научно-краеведческое и спортивное общества. Все это, казалось навсегда осталось в решительно отринутом прошлом.
Улица Кладбищенская. Храм Божьей Матери Всех Скорбящих радости
До семидесятых годов XX века в Мышкине капитально не ремонтировался ни один большой дом, не была обновлена ни одна крыша, не было положено ни одного метра асфальта. Бывший город оставался словно неким зачумленным заклятым местом. На бескрышных верхах Успенского собора росли высокие березы, словно на затерянных в джунглях храмах Индонезии. С этой выси можно было видеть скопища ржавых некрашеных крыш, погромыхивающих на ветру отдельными оторванными
