там, кислота. Колесико в бокальчик, и поехали!
В глаза словно вставили темный фильтр. В висках пульсировало горячим. Руки вцепились в бокал, но стекло сделалось размытым и тусклым, будто в нем изменился состав молекул. Так же, как изменялись сейчас частички мира Доминик. Медленно, по слогам, не в состоянии отвести взгляд от бокала она проговорила:
– По-че-му?
– Потому что время идет, Дом, вот почему! Клиенты, – по крайней мере, большинство, – не могут себе позволить ждать месяцами, пока протагонист отелится! И мы тоже. Если б не твои развлекательные мероприятия, мы бы вообще в минусе были! Ты сколько с одной вечеринки в среднем имеешь? А со среднего клиента? То-то и оно! Причем, заметь, на вечеринку затраты минимальные, а на спектакли – прямо «Ла Скала»8 каждый раз! Простая арифметика, дорогая моя, один плюс один!
– Но как же… – Бокал уже стал немного стекляннее, но ночь еще не прошла. – Значит, все – неправда…
– Ой, ну во-первых, не все, а какая-нибудь четверть. А во-вторых, почему сразу – неправда? Протагонисты все равно бы свой шаг в пропасть сделали, ну так какая разница – чуть раньше, чуть позже?
Доминик оторвала глаза от бокала и опустила на скатерть. Красное пятно, еще, еще – от Аличе к ней протянулся петляющий красный путь. Кровавая дорожка, которая две минуты назад была капельками соуса. Каких-то две минуты назад все еще было хорошо! Доминик зажмурила глаза. Нет, не было. Она думала, что происходит одно, но выясняется, что происходит совсем другое.
– Как же ты не понимаешь, это неизвестно! Они могли НИКОГДА не сделать этот шаг сами! Выходит, мы им жизнь ни за что сломали!
– Тоже скажешь – сломали! – фыркнула отступница. – Подкорректировали слегка – впредь умнее будут. А может, и праведнее. Да только нам-то что с того? Они ведь не наши клиенты. Мы о наших клиентах думать должны, вот их мы и спасаем.
– От чего?
– От чужих пороков. А пороки, дорогая, есть у каждого, так что пусть тебе не кажется, что мы невинных людей гнобим.
– Именно, невинных! Иметь порок – это еще ничего не значит, но выпускать его на волю – вот что ужасно!
– Да? В таком случае ты со своим театром именно выпусканием пороков и занимаешься!
Легким вдруг перестало хватать воздуха, как в слишком натопленной комнате. Захотелось вырваться оттуда, убежать подальше и дышать, дышать. В горле как будто тлели угли, но залить их вином означало бы лишь разжечь огонь.
– Мне надо подумать, – сдавленным голосом сказала Доминик, – сможем ли мы продолжать работать вместе.
Встала и, бросив на стол зеленую бумажку, пошла к выходу. Уже спускаясь с корабля по лестнице-трапу, слышала, как Аличе просит у официанта кофе с кокосовым печеньем и счет.
Дышать нормально снова получилось только в машине. Мозг, словно сломанный граммофон, проигрывал недавний разговор, перепрыгивая с одной реплики на другую.
«Жизнь
Оперный театр в Милане, один из наиболее известный в мире.
