в Москву. И там тоже ничего не обнаружилось. Не было Мельникова Антона Степановича среди когда-либо задержанных ими граждан. Других Мельниковых – сколько угодно, а Антона Степановича нет.
– Это очень странно, – сказала Катя. – Понимаю, конечно, что КГБ всегда старался замести следы своих злодейств. Неудивительно, что они сразу не сказали бабушке правду. Но потом, когда архивы уже были открыты?.. Тогда многие узнали правду о своих репрессированных родных. Почему же у вас не получилось?
– Все, что я знаю, я узнал от своей мамы. С отцом она познакомилась в Ленинграде уже после войны. Мама в войну потеряла родителей и осталась одна в комнате коммунальной квартиры у Витебского вокзала. Там молодая пара и поселилась.
– А кем был мой дед? Где работал?
На самом деле Катю больше интересовало, что это за измена, в которой его обвиняли, но она не осмелилась спросить об этом прямо.
Но дядя и на простой вопрос о работе отца не смог ответить внятно:
– Мама говорила, что он часто уезжал в командировки. Отлучался раз в два-три месяца на несколько дней, потом возвращался, и у них снова появлялись деньги.
– Да, командировки – это понятно. Но куда он ездил? По каким делам?
К сожалению, этого дядя не знал. Зато знал кое-что другое.
– Твой дедушка родился недалеко от этих мест. И мы с тобой сейчас туда и направляемся.
– В Вологду?
Катя хотела спросить, кто их там ждет и у кого они остановятся, но дядя добавил:
– Отец жил в деревне, называется она Олеховщина. По результатам переписи две тысячи тринадцатого года в ней было три постоянных жителя.
– Трое?
Всего три человека! Какая-то жуткая дыра, не иначе.
Но дядя думал совсем иначе.
– Целых три человека! – радовался он. – Подумай только: трое! И любой мог знать моего отца – твоего деда.
– А если эти трое приехали в Олеховщину недавно? Если они о моем деде и слыхом не слыхивали, тогда что?
– Пойдем в сельсовет. У них должен быть архив.
– Но зачем? – недоумевала Катька. – Дядя, зачем тебе все это понадобилось?
– Хочу найти дом, в котором жили наши предки. Желаю на склоне лет обрести родовое гнездо. А если все сложится, и тебе, племяшка, передать. – И дядя лукаво подмигнул Катьке. – Небось не откажешься от наследства-то, а?
Наследство – это дом в деревне Олеховщина? Который за столько лет без присмотра развалился и прогнил насквозь?
– Домик в деревне, – мечтал дядя вслух. – Что может быть лучше? Скажи, племяшка?
Но Катька что-то не торопилась восторгаться. Жить в деревне, где кроме нее будут еще трое неизвестных граждан? Даже если это нормальные люди, все равно звучит тоскливо. А если предположить, что это какие-нибудь криминальные личности? Да что там предполагать, наверняка криминальные. От закона прячутся. Законопослушный человек в такую даль забираться не станет.
